Цена ошибки

– Ладно, пошли чего-нибудь съедим, уж больно есть хочется.

14 октября (пятница)

Арагонов поджидал момент, когда Агафонова выйдет из кондитерской лавки. Она долго о чём-то беседовала с кондитером, изображая, по-видимому, жестами, какой торт ей приготовить. Она отсчитала банкноты и убрав кошелек в сумочку вышла на улицу.

Арагонов попросил извозчика ехать за ней.

– Догони, голубчик, вон ту даму и поравняйся с ней.

Извозчик прибавил ходу и как только догнал Агафонову слегка притормозил.

– Доброго дня, Анастасия Дмитриевна, – поприветствовал её Арагонов.

– Ах это Вы? Я право испугалась.

– Неужели я так страшен? – Рассмеялся Арагонов.

– Нет, что Вы, я от неожиданности.

– Садитесь пожалуйста, я Вас подвезу.

– Мне недалеко, я дойду пешком.

– Анастасия Дмитриевна, это не просьба, садитесь в экипаж, прошу Вас.

– Что, простите?

Арагонов выпрыгнул из экипажа и взял Агафонову под локоть: – Прошу Вас.

– Что Вы себе позволяете?

– Садитесь, я все расскажу по дороге, Анастасия Дмитриевна.

Экипаж тронулся.

– Анастасия Дмитриевна, у нас с Вами предстоит очень длинный и интересный разговор, как Вы уже догадались. Я лишь хочу сразу предупредить, что я не люблю слишком длинные рассказы, и уж тем более я вырос из возраста, в котором верят в сказки, поэтому прошу Вас не усложняйте и так сложную для Вас ситуацию.

– Я всё еще не понимаю, о чём Вы.

– Ваш муж, Агафонов Николай Иванович, написал заявление в полицию о том, что его жена и её любовник собираются убить его, а перед этим присвоить себе его деньги.

– Этого не может быть! – Возмутилась Агафонова.

– Почему не может, так бывает и довольно часто.

– Всё это какая-то ерунда.

– Господин Сотников сейчас дает признательные показания в участке. Он арестован, как и его подельник Старостин. Они убили не того человека, а потом и еще одного невинного. Ваш муж избежал подобной участи. Вы арестованы в причастности к убийству, Анастасия Дмитриевна.

– Я не верю Вам.

– Тогда я устрою Вам свидание, и Вы поверите.

– А где Николай Иванович, где мой муж?

– Он, как ценный свидетель, спрятан нами до окончания следствия.

– Мерзавец.

– Я уверен, Вам будет о чём с ним поговорить.

Экипаж подъехал к полицейскому участку. На пороге его поджидал Игнатьев.

– Забирай её, Федор Михайлович.

– Прошу Вас, пройдемте за мной, – Подал её руку Игнатьев.

– Сообщите моим детям, что я тут.

– Не думаю, что это обязательно, сударыня.

– У Вас совсем нет совести, господин Арагонов.

– У меня она есть, а вот выступать заказчиком убийства собственного мужа, это поистине бессовестно. Уводите её в камеру, Фёдор Михайлович.

Через несколько часов, ближе к ночи, Арагонов решил допросить Сотникова.

– У Вас была куча времени, господин Сотников. Вы не желаете мне что-нибудь рассказать?

– Где сейчас Анастасия?

– В соседней камере, где ей еще быть?

– С ней всё в порядке?

– Я не доктор, а сыщик. Ну судя по всему, не совсем хорошо, как, впрочем, и у Вас.

– Она же женщина, смилуйтесь.

– Женщина? – Арагонов встал из-за стола, – Она убийца, господин Сотников. И даже если она не нажимала на спусковой крючок, это не лишает меня права называть её убийцей. Вы и Ваша пассия заслуживаете сурового наказания, вплоть до пожизненной каторги. И уж поверьте мне, я предприму все силы для того, чтобы Вы больше никогда в своей жизни не встретились. Сейчас Агафонова находится в самой мрачной камере этих застенков. Дама, родившаяся с серебряной ложкой во рту, сейчас справляет нужду вместе с больными, вонючими, грязными проститутками в общий гальюн. А по её подушке прогуливаются стаи вшей, и поверьте мне, что она так долго не выдержит. Знаете, когда все закончится для неё?

– Господи, пощадите её и я всё расскажу.

– Я не торгуюсь, простите.

– Умоляю, она совершенно не при чём. Это была моя идея.

– Мне нужно полное чистосердечное признание. Со всеми обстоятельствами и участниками. Как Вы готовились к покушению на Агафонова. Кто еще участвовал в этом деле. Всё, до мельчайших подробностей. И как только я его получу, мы с Вами поговорим о дальнейшей судьбе Анастасии Дмитриевны Агафоновой. Вам всё понятно?

– Да, – Разрыдался Сотников.

– Держите бумагу и перо, пишите.

Сотников взял листы бумаги, открыл чернильницу и макнув туда перо, начал писать.

Позёвывая, Игнатьев повернул голову в сторону двери, в которую вошел Арагонов. Мурзин привстал из-за стола.

– Сиди, – Махнул рукой Арагонов.

– Как всё прошло, Иван Христофорович?

– Читайте сами, господа. У нас есть чистосердечное признание от Сотникова. Осталось добиться показаний от Агафоновой и Старостина.

– Как чистосердечное? – Взял в руки исписанные листы Игнатьев.

– Да вот так, любовь зла. Читай вслух, Фёдор Михайлович.

Игнатьев разместился за столом и начал зачитывать: