Цена предательства. Сотрудничество с врагом на оккупированных территориях СССР, 1941–1945

В версии, разосланной Кейтелем 13 мая, вермахт упоминается чисто в негативном плане, но 30-го представители высшего военного командования услышали от Гитлера лично, что роль вермахта в так называемых политических приготовлениях для новой России вовсе не должна быть безрезультатной. Гитлер выступал перед своими генералами в берлинской рейхсканцелярии. Поскольку все командующими армиями и группами армий прибыли вместе со своими начальниками штабов и поскольку Кейтель, Йодль, Вагнер, Гальдер, Варлимонт и Браухич также присутствовали, аудитория составляла как минимум тридцать человек. В речи, длившейся два с половиной часа, Гитлер заявил им, что каждый отдельно взятый командующий должен быть полностью в курсе политических приготовлений. Искоренение нынешнего советского руководства будет находиться в их руках точно так же, как и в руках Гиммлера и его полицейских частей. Эти меры не входят в компетенцию военных судов. Войска должны наносить удары в своем тылу теми же методами, какие ими используются при атаке врага на поле боя. Комиссары и работники ГПУ (в то время, с февраля 1941 г., НКВД и НКГБ, с июля 1941 г. — единый НКВД СССР. — Ред.) — преступники, и с ними необходимо обращаться как с таковыми.

Похоже, хотя об этом нет упоминания в отчете Гальдера, что в этот момент Гитлер приврал на тему комиссаров и людей из ГПУ. Согласно генералу Гансу Рейнхарду, Гитлер описал жестокости, которые приказывали выполнять политруки или партийные официальные идеологические наставники, приданные к подразделениям и частям начиная с роты во время советско-финляндской войны (обычные действия в военное время — расстрел трусов, паникеров и т. д. — Ред.). Гитлер заявил, что с помощью секретных служб узнал, что русские не собираются обращаться с немецкими военнопленными в обычной манере, особенно с членами СС и полиции. Но даже в этом случае ему не надо, чтобы германский офицерский корпус понимал его приказы, а он требует, чтобы этим приказам безусловно подчинялись.

Это не означает, продолжал Гитлер, что войскам может быть разрешено выходить из-под контроля. Это не должно произойти, если командиры отдают приказы, которые отвечают общему моральному порыву их подчиненных. Прежде всего, они должны забыть концепцию солидарности между военнослужащими, потому что к коммунистам такое отношение недопустимо ни до боя, ни после него. Если командиры не сумеют осознать, что эта война — война на уничтожение, то им снова придется воевать с коммунистами через каждые тридцать лет. Поэтому командиры обязаны настроить себя так, чтобы подавить предстоящие угрызения совести. В этом месте, как видно из дневника Гальдера, Гитлер внезапно прервал свою речь, оставив свою аудиторию; можно вообразить, как они расстегивали воротнички и хватали ртом воздух, как рыбы. (Это боевые командиры, прошедшие бойню Первой мировой войны, ранения и гибель боевых товарищей. У них другая психика. — Ред.) Следующая короткая фраза Гальдера гласит: «Полдень — все приглашены на обед».

Если попытаться сделать вывод из этих записей Грайнера и Гальдера, то он, возможно, будет таким. С предельным реализмом Гитлер обрисовал ситуацию в Советском Союзе после поражения в результате блицкрига. С идеальным же реализмом он рассчитал, что реакционное правительство из царских эмигрантов не сработает. Но когда после девяти месяцев чисто военного планирования Гитлер попробовал вообразить себе политическую систему, которую немцы могут оставить после себя, в результате получился настоящий бред безумца. Никакой человеческий разум не может себе представить зрелище страны с населением 180 млн человек (население СССР на 22 июня 1941 г. составляло 196,7 млн человек. — Ред.), в которой каждый, кто способен процитировать какое-нибудь предложение из марксистской диалектики, и каждый руководитель вплоть до самого низшего деревенского начальника должен быть убит. Никакое воображение не может представить себе эту огромную часть земной поверхности, впоследствии возвращающуюся к жизни под отобранным «социалистическим руководством со строго ограниченным интеллектом». Сам Гитлер осознал несовместимость своих планов уничтожения советского руководства и планов для российского самоуправления.