Цена проклятия

Снова пошел дождь. Холодные крупные капли проскальзывали за шиворот, вызывая дрожь во всем теле, пока мы бежали к машине. На стоянке выяснилось, что хаммер заставили так, что выехать не было никакой возможности. Мак бросился к охраннику - выяснять отношения, а я подняла лицо к тяжелым свинцовым тучам, протягивая руки вверх открытыми ладонями. Вы когда-нибудь танцевали под дождем? Осенью, в октябре? А у меня как будто слетел предохранитель. Все проблемы исчезли за серой пеленой дождевых струй, льющихся сплошной стеной сверху. Шаг - вправо, шаг - влево, поворот вокруг оси. Я танцевала под музыку дождя, звучащую внутри моего существа. Танцевала, как никогда в жизни. Казалось, только сейчас спали все ограничения, мешающие мне жить и творить. Я стала цельной. Сама собой. Нет никого. Только я, только дождь, только река. Каждая капелька - одна, сама по себе, и, в то же время, часть целого. Например, эта, скользящая по моей ладони, побывала над океаном, потом поднялась в небо, осела в облаке, собирающем капельки со все сторон, и прилетела сюда, чтобы сползти в речку и плыть за новыми впечатлениями дальше. Легкие движения по кругу поднятыми вверх кистями рук, и с асфальта поднялись маленькие водяные вихри, один за другим, окружающие меня по спирали. В компании танцевать стало веселее. Я не ощущала холода. Одежда только мешала и сильно. Тяжелые, влажные вещи не давали полностью стать частью окружающей меня воды, манящей и загадочной. Музыка звучала все звонче, тысячами колокольчиков в крови, лимфе, нервных окончаниях всего тела, призывая раствориться в океане брызг, падающих на асфальт. Снять плащ, стащить мокрую насквозь кофту, джинсы - долой! Меня спасли кроссовки...

Пока я сидела в полураздетом виде на ледяном асфальте стоянки, пытаясь развязать мокрые затянувшиеся узлы на шнурках негнущимися от холода пальцами, злой, как три тысячи чертей, Мак прорвался сквозь водяную стену, подхватил меня на руки и отнес в машину. Колдун стащил остатки одежды с моего синего в пупырышках тела и принялся растирать меня своим шерстяным шарфом, ругаясь при этом на трех языках. Русский и английский я узнала, а третий нет. Когда, наконец, он замотал меня в клетчатый плед, а на ноги набросил свой плащ, я приникла к стеклу, провожая взглядом капельки, бегущие по гладкой поверхности. Казалось, им тоже грустно, что мы так мало повеселились вместе. Проводив подушечкой указательного пальца очередную подружку, я набурмосилась, понимая, что только что чуть не сошла с ума. Хорошо, что была не одна.

- Спасибо, - поблагодарила напряженную спину водителя. - А сколько времени я там праздновала?

- Минут пять, - сквозь зубы процедил оскорбленный мужчина. - Когда надумаешь устроить стриптиз в следующий раз, предупреди заранее. Зрителей разгоню.

- Мне казалось, что я растворяюсь, сама становясь дождем, рекой, океаном. Магия воды, как настоящее волшебство. Знаешь? Это такое ощущение, глубоко внутри, - не могу передать, насколько правильное и чудесное. Зря ты меня вытащил. Может быть, это было бы лучшим выходом для меня. Никаких проблем, переживаний, страданий. Теки себе или взлетай высоко в небо, - мечтательно проговорила я, подтягивая плащ повыше, чтобы согреться. Откат - дело серьезное, меня уже трусило по полной схеме.

Ехать было недалеко, поэтому уже скоро машина остановилась, а Мак вытащил меня, не обращая внимания на возмущенное пыхтение, и бегом понес в дом. Со стороны, наверное, смешно смотрелось. Проливной дождь. Мужчина в длинном кожаном плаще несет на руках сверток, из которого торчат голые ноги с одной стороны, и голова с растрепанной прической - с другой. Хорошо, что двери сразу же открылись, не пришлось стучаться. В холле ярко горел свет. Не задерживаясь на пороге, Риманн понес свою ношу на второй этаж. Только он поставил ногу на первую ступеньку, сзади раздалось ядовитое замечание:

- Сынок, неужели ты не хочешь поздороваться со своей любимой мамой?

Я почувствовала, как Риманн передернулся всем телом. Но, к чести мужчины, не выронил меня, а, перешагивая через ступеньку, бодро дотащил до комнаты и сгрузил на кровать. Потом крепко обнял, выдохнул и с мученическим выражением лица заявил:

- Ты в горячей воде посиди пока. Не выходи из комнаты. Вещи и кроссовки оставлю у кухарки, она разберется, что с ними делать. Вернусь, как только смогу.