Цена Рассвета

— Был? — Арья лет десять как перестала переписываться с родителями, а потом и вовсе запретила секретарю передавать их сообщения.

— Он умер три года назад. Я первый раз с 86 года туда приехала, на похороны. Мать говорила, что писала тебе — он хотел тебя видеть. Если б я понимала…

— Вот как, — Арья вздохнула. — А я его так и не простила. Ты знаешь, я почти не помню годы до училища. Это как сплошной крик в темноте, и никому не было дела. Ни им, ни тебе. Я пыталась докричаться до них, а становилось только хуже.

— Да… у меня то же самое. Пытаешься обратить на себя внимание, а тебя просто нет… и хочется пойти за любым, кто тебя замечает.

Арья молча кивнула. Двадцать лет прошло, а без воющей звериной тоски вспоминать прошлое не получалось. Два года до училища пролетели в хмельном угаре. Вереница чужих рук, отчаянные попытки заглушить собственный крик, найти понимание и тепло. Каждый шаг — все глубже и глубже в грязь, в безумие. Когда-то она подговорила приятелей затащить в подвал одноклассницу — та казалась слишком надменной, но если не врать себе, то просто слишком чистой. Девчонка плакала и умоляла отпустить, а Арья смеялась, наблюдая, как вожак стайки рвет на той платье. Потом жертву хорошенько запугали, пригрозили зарезать, если она посмеет кому-то рассказать. Девочка не вернулась в школу; Арье казалось, что одноклассница получила по заслугам. Только много лет спустя Арья начала осознавать, что и почему тогда делала.

— Прости меня, если можешь, — сказала Аларья.

— Ты разве в чем-то виновата? Ты ничего не знала и не понимала. Так уж получилось. Хватит уж, позлились друг на друга, правда?

— Да уж… ладно, пойду я. Спокойной ночи!

Сестра ушла, а Арья осталась сидеть на койке. Таблетки лежали в кармане пиджака, и нужно было сделать два шага до двери, но вдруг не хотелось искать успокоения в транквилизаторах. Тяжелый разговор, и неожиданно нужный. Словно просыпаешься после долгого кошмарного сна, и следом за слезами страха приходит облегчение: все кончилось.

Бранвену Беллу понадобилось примерно тридцать секунд, чтобы рассмотреть светловолосую вольнинку, и еще секунды три, чтобы сказать: «эта женщина должна быть моей». Как именно и когда это случится, он не планировал и не загадывал. Первый этап переговоров закончился чуть раньше, чем все ожидали, текст меморандума был отправлен на Синрин. Делать до пяти утра было совершенно нечего.

Бранвен сменил китель на тонкий свитер из светло-серой шерсти, переплел косу и улегся на койку. Он предусмотрел и возможность вечерней скуки. В памяти карманного компьютера хранилось несколько еще не прочитанных книг. Но, вопреки обыкновению, текст в голову не лез. Одну и ту же страницу нудного документального повествования о жизни государственного деятеля второго века приходилось перечитывать трижды.

Кайсё Белл аккуратно положил на столик «читалку» и уставился на план-схему базы. Кого в какую каюту разместили, он уже знал. В том, что вольнинская женщина занимает симметричную каюту, виделся некий намек. Согласно схеме, от заветной двери его отделяли два блок-поста — синринский и вольнинский. Между ними размещался холл «нейтральной зоны». Узкий коридор, первый пост, холл, второй пост, симметричный коридор. Потом лестница на второй уровень.

Выйти в нейтральную зону Бранвен мог в любой момент. Пройти за вольнинский блок-пост, даже с сопровождающим, — едва ли. По всем правилам и регламентам ему категорически нечего было там делать. Рабочее время закончилось, да и тогда в жилых помещениях представителям другой стороны места не было.

Сидеть на койке без дела сил не нашлось. Хотелось чего-то несбыточного — то ли встретить женщину в нейтральной зоне, совершенно случайно, то ли чудом пройти на запретную половину базы.

Бранвен спустился к блок-посту. Глазам его открылось зрелище, при виде которого он еще утром схватился бы за табельное оружие. Охрана на обоих постах отсутствовала! «Расстрелять на месте», — подумал он и, не размышляя, попер вперед.

Писк биодетектора, жужжание металлодетектора — первый контур, с синринской стороны. Никакой реакции. Двадцать гулко отдающихся шагов по металлу пола. Писк, жужжание. Бранвен был внутренне готов к чему угодно — к окрику, приказу остановиться, даже к выстрелу в спину. Полная тишина его ошеломила, но об этом он размышлял уже на лестнице и в коридоре второго уровня базы.

Бранвен постучал в дверь; она открылась почти сразу, он даже не успел заготовить ответ на вопрос «что вам тут нужно?!». Женщина отреагировала мгновенно — сначала втащила незваного гостя за свитер в свою каюту, захлопнула дверь, и только потом открыла рот, собираясь что-то сказать.

— Вы всегда так открываете незнакомым?

— Я узнала ваши шаги.

— Через дверь?!

— У меня хороший слух.