Цена рока

Словно ему нужно об этом напоминать. Словно он сам не знал, в какое кровавое дерьмо превратилась жизнь Сьюзен, и кто тому причина — что ж, не зря ему когда-то дали такую громкую кличку старые друзья. Знал ведь, что недостоин прикасаться к солнцу. И всё равно продолжал верить в чудо, как глупый ребёнок. Пошёл за этим светом, но в итоге лишь уничтожил его. Это даже не вина сейчас толкается в рёбра, это осознание. Он всегда будет сеять вокруг хаос, и сминать в него Сью не имеет права. Она и без того потеряла слишком много, и ещё вопрос, сколько отнимет у неё вынутая из живота пуля. Нет, она достойна гораздо большего, а он слишком искренне желает, чтобы у неё наконец-то настали дни посветлей. Если сберечь — это уйти, то других вариантов и нет.

— Всё будет хорошо, Аарон. Когда она очнётся… Я буду с ней ровно столько, сколько ей понадобится, чтобы встать на ноги. И исчезну сразу, как только это можно будет сделать, не причинив ей ещё больше боли, — это единственно верное решение. Это обещание, которое надо исполнить. Они слишком плотно сшились вместе, чтобы рвать эти нитки сейчас, ломая остатки её рассудка. Но он найдёт возможность уйти, чтобы жизнь девочки-затмившей-солнце вновь засияла красками.

И пусть это его уничтожит. Какая уже разница. Свою жизнь Кейд так и не научился ценить — а впрочем, ценить останется нечего, когда останутся в прошлом внимательные агатовые глаза, мяукающие стоны и хитрая улыбка. А его сожрут заживо собственные демоны, с которыми он просто не найдёт стимула бороться без неё.

— Надеюсь, это случится как можно скорей, — шепнул Аарон, вздыхая и смотря на наручные часы.

***

Глаза открыть так сложно. В них тут же ударили лучи солнца через окна палаты, и Сью прищурилась, пытаясь моргать и вернуть сознание в туманную голову. Последнее, что она помнила: напевающий ей низкий голос, а потом стало слишком темно. Руку сжала тёплая ладонь, вызвав у неё облегчённый вздох. Касание этой шершавой кожи она узнала, даже не до конца разобравшись, как дышать словно скукожившимся лёгкими и разодранным горлом из-за недавно вытащенной операционной трубки.

— Привет, — тихий шёпот так близко, и непослушную слабую руку согрел смазанный, едва ощутимый поцелуй. Наконец-то сфокусировав взгляд, Сьюзен нашла его лицо: напряжённое, замершее в ожидании.

— Привет, — шелестом пересохших губ, непроизвольно растянувшихся в улыбке. Она и не думала, какой радостью может быть видеть Кейда живым, смотрящим на неё, как на взошедшее солнце. Видеть эти лучики-морщинки, резкие скулы и даже синяк на челюсти. Какое невероятное облегчение, что они оба пережили эту кошмарную ночь.

В тело понемногу вливалась жизнь, и Сью слабо дёрнулась, попытавшись пошевелиться, но тут же ощутила, что живот перетянут повязкой и уже знакомо — нитками долгого, аккуратного хирургического шва. Где-то в самом низу, неприятно давя на кожу. И шов явно в разы больше, чем тот, что был на лице. Беспокойство нарастало, и она вопросительно взглянула на Кейда: «Что со мной?».

— Тебя оперировали почти всю ночь, — осторожно пояснил он, придвигаясь ближе. Левой рукой потянулся к её щеке и невесомо погладил, успокаивая вспыхнувший от непонимания и страха румянец. Привычным тёплым жестом заправил за ухо чёрную прядку волос, и лишь потом продолжил: — Вернулся твой отец. Он сейчас заполняет бумаги, но будет рад видеть тебя.

Сью захлопала глазами, пытаясь уловить в этом уж слишком ровном тоне, почему у неё так зудит где-то в затылке. Почему кажется, что на радио какие-то помехи. Она так уже привыкла к этой связи между ними, что сейчас не находить правды в дымчатых глазах куда больней, чем все нитки на коже.

— Что не так? — выдавила она, заставив себя поднять вторую руку, лежавшую по другую сторону больничной койки. На ней красовалась стерильная повязка, но не та, которой она могла бы ожидать. Судорожный вздох: — Было поздно, да?

— Да. И поверхность раны была плохо обработана. Да что там, рана была слишком грязной, и крови вытекло много. К тому же у врачей были куда более насущные заботы относительно твоего тела, и время оказалось упущено. Уже… не приживить, — и в его голосе она так чётко ощутила вину, что всё понемногу начало вставать на свои места. Ну, конечно: он считает, что должен гореть в аду за то, что она осталась без мизинца. Какая ерунда по сравнению с тем, что они оба живы. Осталось вдолбить это в его голову.

— Кей, это ничего, — уверенно кивнула она, изо всех сил стараясь улыбаться ему. — Это всего лишь мизинец. Привыкну. Только не заводи сейчас свою любимую шарманку о том, как ты чертовски виноват в любом дерьме, которое случается вокруг.

— Но я виноват. Это я допустил, что ты выскочила из бара…

— Это я — я, сама, не подумав об опасности, выскочила из бара, — твёрдо перебила его Сью, морщась от очередных самобичеваний. Здоровой рукой потянулась к его лицу и прижала ладонь к небритой щеке, как бы говоря, насколько он ошибается. — Главное, что мы живы, ясно? Иди ко мне. Пожалуйста.