Цена рока

Кей зашёл в ванную, прикрыл за собой дверь и прислонился к ней спиной, тяжело выдыхая. Это оказалось сложно. Сложно пройти мимо неё и не провести рукой по этим бёдрам, по алебастровой коже. Сегодня Сью светилась — как раньше, источая собой непередаваемый словами магнетизм. Тот самый, что однажды заставил смотреть на её коленки, выглядывающие из-под юбки, пока она скакала на лавочке. Кейд хотел её. Сделать своей уже по-настоящему, без условностей. И ведь даже ничего не останавливает, абсолютно нихуя, кроме разве что какого-то идиотского желания придумать для неё что-то особенное. Стать особенным.

Блять, этот мир точно решил сойти с ума, если его, Кейда Харриса, стало заботить что-то кроме собственного стояка. Хочется совсем не секса, это слишком просто, неправильное и неполное слово. Хочется взять её целиком, до каждой грёбанной клеточки. Завладеть каждым дюймом этого маленького тела. Закрепить права на каждом крохотном участке кожи. Отдать ей не меньше, чем заберёт. Идиот, кретин, мазохист.

Душ. Бодрящий и здорово прочищающий мозги. Сьюзен поставила за собой на места и мыло, и его шампунь, а Кей всё равно интуитивно понял, что этих вещей касались. Это лишь улыбнуло. Маленькая любопытная девчонка. Была и останется, как бы ей не пришлось закаляться. Кею и правда, хватило пяти минут, чтобы быстро привести себя в порядок. Чуть было по привычке не вышел из ванной в одном полотенце: слишком долго был один. Чертыхнувшись у самой двери, торопливо вытерся и натянул обратно штаны. Какое-то совершенно дикое утро, неуклюжее и выбивающее из колеи.

Вернувшись в комнату, не сразу нашёл Сью взглядом. Она сидела, немного отодвинув стул от кухонного стола, и сосредоточенно рассматривала его гитару — ту самую «Мартин», которую наверняка было легко заметить у шкафа. Её слишком нежные для струн пальцы осторожно держали гриф, а причёсанные волосы мягкой волной лежали на плечах. Штанами она по-прежнему не озаботилась, на что внимание пришлось обратить сразу.

— Не пытайся играть после душа или с влажными руками, всю кожу сдерёшь, — хмыкнув, предупредил Кей.

Сьюзен дёрнулась от неожиданности и оглянулась на его голос. Кто бы сомневался, что вместо кофе её гораздо больше заинтересует возможность познакомиться поближе с настоящим сокровищем его берлоги. Она совершенно не умела играть, но что-то подсказывало: уроки будут не лишними.

— А ты сдирал? — бесхитростный вопрос с кривой улыбкой. Кажется, лишь сейчас обращает внимание на мозоли на кончиках его пальцев, пока он подходит всё ближе, тяжело ступая босыми ногами.

— Ещё как. Постоянно. Даже сейчас можно случайно ободрать мозоль, и всё придётся начинать сначала, пока кожа снова не огрубеет. Поэтому у большинства современных гитаристов напальчники или медиаторы… Но я с ними не чувствую музыку, — он пожал плечами, словно извиняясь за свою старомодность.

— Тогда гитара точно не мой инструмент, — Сью передёрнуло, и она уже было хотела встать и положить «Мартин» на место, но Кей вдруг хитро сверкнул глазами и остановил её одним взглядом:

— Возможно, стоит подобать тебе что-то менее травматичное? К примеру, синтезатор. Группе бы пригодился. Давай попробуем сыграть — ноты везде ноты, хоть на саксофоне.

Прежде, чем она успела возразить, Кейд уверенно приблизился и перекинул ногу через стул, садясь позади неё, сдвигая Сью на самый краешек. Она прикрыла глаза от пробежавших по позвоночнику мурашек и едва заметно усмехнулась: чёрт, какой простой приём, но какой действенный. Почувствовав спиной тепло его тела, остро осознала, что на нём нет майки, и до самых кончиков пальцев кожу обдало жаром. Чуть не уронила гитару к хуям. Ну уж нет, так просто она не намерена сдаться. И Сьюзен сама вжалась в него тесней, ягодицами к расставленным бёдрам, делясь тем электричеством, что сворачивает нервы в узелки.

— С чего начнём? — тонким голосом почти пропела она, дав Кейду перехватить гитару. Его тяжёлое дыхание так близко, что сердце давит на рёбра.

— Аккорды, — наигранно спокойно провозгласил он, хотя даже вспомнить теорию отца удалось с трудом. Маленькая чертовка явно в полной мере сознавала свою силу, когда так невинно-нечаянно ёрзала на крае стула. — Аккорд — это трезвучие, три ноты. Мажорные — дерзкие и шумные. Минорные для лирики. Расслабь левую руку.

Расслабить хоть что-то для неё сейчас было делом невыносимо сложным. От самого его низкого голоса возле уха у неё сбивалось дыхание. Но просьбу Сью всё же машинально выполнила, и Кей довольно ловко поставил её пальцы на струны: указательный на вторую, средний и безымянный на четвёртую и третью. Свои руки он держал под её предплечьями, как будто направляя.

— Самый простой аккорд, ля-минор. Ля, до и ми — трезвучие. Попробуй, — выдержка дала сбой, и последнее слово Кей глухо просипел.