Цена рока

Сьюзен ловила его сердцебиение спиной, вжимаясь в него тесней. Какая к хуям гитара, какие ноты? Смысл слов тонул в нарастающем гуле в висках. Безвольной правой рукой она скользнула к струнам, но тут Кейд жарко выдохнул прямо ей в шею, за секунду превратив её в подобие приёмника, настроенного на один канал и лишь одну волну с зашкаливающей частотой.

Она откинула голову ему на плечо, гитара выскользнула из рук: подхваченная под гриф его пальцами, быстро отставлена на стол. Кейд чувствовал, как Сью подрагивает от этих касаний, как у самого пульсирует напряжение в каждой клетке от её податливости. Сегодня её кожа пахнет только им самим, ромашкой, и всё равно сладкая. Мягко прикусив мочку уха, тут же со свистом выдохнул: дёрнувшись от разряда тока, Сью вцепилась ногтями в его ноги, словно держась за него. И Кей выбросил остатки приличий к хуям — да их, в общем-то, никогда между ними и не было. Только искрящее предельными вольтами напряжение от тесного контакта тел. Горячее, жгущее.

— Кей, — на выдохе, даже как будто жалобно позвала Сью. Пересохшие губы ужасно хотели найти его, а большие, горячие мужские ладони свободно опустились на её бёдра, мягко сжимая кожу. Шершавые, от природы грубые. Для неё — самые правильные и естественные касания.

Ей не нужно просить, он сам впивается в неё поцелуем, жадным и голодным. Обжигающе-мятным и туманящим. Сталкиваются, играют, погружаются всё глубже, пока вкус не становится единой нотой. За каким хером нужна гитара, если играть на её звенящем теле гораздо интересней? Она сама чуть раздвигает ноги, позволяя его пальцам скользнуть на нежную внутреннюю сторону бедра. Сама прогибается в спине, дав возможность второй рукой сжать её грудь, прикрытую только тонкой футболкой — небольшая, аккуратная, тонущая в его ладони. Сьюзен — искра. Маленькая, но чертовски горячая. Её упругие ягодицы вжимаются уже не в бедро, а в пах, дразня и распаляя. Вряд ли его штаны мешают ей ощущать его целиком.

Не мешают. Шумный потрясённый выдох тому подтверждение. Нет, всё-таки зря она думает, что давно не невинная овечка. Для такой решительности, требовательности в каждом касании, для неумолимой уверенности она и правда, лишь неопытная розочка. Мужчина, а не мальчик: знающий, что он хочет, а хочет он её. Сейчас. Всю. Жаркими рваными поцелуями-укусами в шею, заставляя всхлипнуть и полностью отдаться во власть его рук. Умелых пальцев, накрывающих кружево её насквозь промокшего белья. Слабый стон от лёгкого касания пульсирующего комка нервов, и Сью до боли впивается ногтями в его ноги, чтобы не вылететь из этого мира к херам. Кейд везде, его твёрдый торс за спиной, его плечо под расслабленно откинутой головой, его горячие губы, снова и снова пробующие кожу, и щекочущая мягкая щетина, будто сглаживая следы касаний. Шея превращается в фарфорово-багряный узор сумасшедшего творца.

— Хочу тебя, — жалобно скулит она, как будто он сам это не чувствует. Как будто что-то вообще надо говорить, если по их личной радиосвязи идёт только сигнал бедствия в обе стороны.

— Сильно? — хрипло раздаётся у самого уха распаляющий ещё больше вопрос, заставляющий прикусить губу до слабой боли.

Глаза прикрыты, тело пульсирует, и воздух для ответа приходится искать долго, трудно, задыхаясь от пустоты внутри, которую нужно заполнить прямо сейчас. Толкается навстречу его пальцам, крича без слов: «Да! Да, чёрт тебя побери. Очень сильно». Ей даже немного страшно от того, насколько он ей необходим — кажется, что нестерпимый жар разорвёт на части, если не ощутить немедленно всё, что так упорно упирается в ягодицу, внутри себя.

Оглушительный, противный трезвон ворвался в эти фантазии, безжалостно заканчивая всё файершоу в животе. Сью вздрогнула и несколько раз ошалело моргнула, пытаясь сориентироваться в пространстве, из которого вылетела начисто. Пиликание становилось всё громче, неприятно ударяя по ушам, и Кейд разочарованно вздохнул, отпуская её через протесты собственного тела:

— Возьми трубку. А то я могу расхуярить этот блядский телефон.

Сью поморщилась и вскочила, на ватных ногах подошла к стулу, где валялся её рюкзак. Собственный пульс оглушал, колени подкашивались, и с большим трудом ей удалось расстегнуть молнию — пальцы срывались. Найдя всё ещё настойчиво тренькающий «Айфон», она взглянула на экран и закатила глаза:

— Чёрт, — быстро прочистила горло и отвернулась, чтобы не смотреть на Кейда: его обнажённый торс слишком отвлекал, так и маня запустить аппаратик в стену и продолжить начатое. — Привет, пап.

— Ты где? — растягивая гласные, протянул отец, и сразу стало ясно, что он снова в абсолютной отключке мозгов.

— На занятиях, — сорвалось у неё первое же, что пришло на ум. Хотя вчера говорила, что будет ночевать у Лу… Но какая уже ночёвка, если в окно льются солнечные лучи начавшегося дня. — Ты что-то хотел?

— Даа… ик. А скоро домой?