Цена Шагала

- Я ничего не видел, - ответил Кошенов. - Мы простились неподалеку от хранилища, я пошел в одну сторону, а они - в другую. Неужели ты думаешь, что я стал бы присутствовать при каких-то ваших криминальных разборках?!

- Батюшки, кто же это говорит? Просто какой-то Иоанн Кронштадтский!

- Не поминай святые имена всуе, - прервал Ермилова Кошенов. - Я, в отличие от вас, милостивый государь, никаких дел с головорезами не имею. Мой бизнес чистый и честный.

- В этом я уже успел убедиться, - хмыкнул Ермилов. - Послушай, давай прекратим пикировку. Насколько я понимаю, моего товарища мне уже не дождаться, а потому, вероятно, я покину ваш прекрасный город и полечу в Москву. Хочу спросить у тебя только одно: как ты думаешь, к кому может обратиться этот щенок с тем, чтобы избавиться от картин? Не на стены же, в конце концов, он собирается их вешать!

- К кому он может обратиться… - протянул Илья Андреевич. - Видишь ли, я уже задавался этим вопросом. Здесь, наверное, ни к кому, поскольку, как ты сам понимаешь, он не может пойти ни в «Кристи», ни в «Филиппс», ни в «Сотби». Частные галерейщики без рекомендаций вряд ли будут иметь с ним дело, а таковых рекомендаций у него, как я понимаю, нет, иначе он не вышел бы на меня.

- Ну не тяни, не тяни, - торопил его Геннадий Андреевич.

- Если ты спросил, изволь выслушать спокойно, иначе я прерву нашу беседу.

- Хорошо-хорошо, Илья, не нервничай, не обижайся. Просто все эти события выбили меня из колеи. Я слушаю тебя.

- Ну, так вот, - продолжил также спокойно Кошенов. - Коль скоро в этой стране он вряд ли может рассчитывать на чью бы то ни было поддержку, следовательно, он будет пытаться искать какие-то пути в других государствах. Единственное, что мне приходит на ум, это Германия. Там наших с тобой бывших соотечественников навалом, и многие из них часто не брезгуют сомнительными сделками. Тебе самому это, наверное, известно не хуже, чем мне.

- Ты хочешь сказать, что он поедет в Берлин?

- Не исключено. Вопрос только в том, как он вывезет эти произведения из Англии. И, кроме того, я не вполне понимаю, как он пересечет границу. Ты же знаешь: Великобритания не вошла в Шенгенскую зону.

- Знаю, знаю, - отмахнулся Ермилов.

- А ежели знаешь, тогда сам должен понять, что путь его в Германию вряд ли будет прямым. Честно говоря, я не исключаю, что он вернется в Россию, по крайней мере, ненадолго. А посему, я умываю руки, и эстафета по поиску этого неуловимого мальчика переходит к тебе.

- Но ты уверен в том, что в Лондоне у него больше никого нет?

- Как можно быть уверенным в чем бы то ни было в наши дни? Геннадий, ты меня просто удивляешь. Но если говорить честно, опираясь на свой долгий опыт проживания в Англии, скажу тебе, что никто не будет иметь с ним дела без рекомендаций. А таковых, повторю еще раз, у него явно нет.

- Значит, мне обязательно надо возвращаться.

- Да. И, думаю, как можно скорее. В конце концов, насколько я понимаю, играть на своем поле тебе будет гораздо проще, не так ли?

- Пожалуй, Илья, пожалуй. Ну, что ж, спасибо.

- Не стоит. Я практически не пострадал, если не учитывать сломанной руки и нескольких неприятных моментов, которые я пережил в беседе с тобой и твоим подчиненным.

- Не волнуйся: я помню об этом и все тебе возмещу.

- Трудно поверить в твою искренность и доброжелательность, однако я человек незлобивый и не злопамятный, поэтому попробую. Удачи тебе, Геннадий, - сказал Кошенов и повесил трубку.

«Наверное, он прав, - решил Ермилов. - Так или иначе, здесь мне делать больше нечего. Картины - не иголка, просто так их не продашь, рано или поздно они всплывут. А вместе с ними всплывет этот журналистик. Что ж, теперь уже дело не только в картинах, теперь уже это личное: еще никто не смел поступать со мной подобным образом. Думаю, что он будет последним. В Москву так в Москву», - вздохнул Геннадий Андреевич и неспешно и аккуратно принялся собирать свой чемодан.

ГЛАВА 4

Вряд ли можно сказать, что встреча Трегубца и Скосарева походила на встречу двух старых друзей, трудно было бы назвать ее радушной и безоблачной. Но, так или иначе, она произошла. И после некоторых прелиминариев, в которые, по обыкновению сотрудников правоохранительных органов, входили угрозы, запугивание и даже физическое воздействие (вполне безобидное: ведь, право слово, несколько ударов по почкам и печени трудно назвать травмами), Скосарев и Трегубец нашли-таки общий язык.

- Значит, он должен позвонить, - уточнял Василий Семенович.

- Да, по крайней мере, он обещался.

- В каком случае?

- Ну, тогда, когда все будет сделано, когда он будет, так сказать, возвращаться.

- А вы уверены в том, что он будет возвращаться?

- А что ему там делать? Да и потом Виталька-то - друг, он его не подведет. Он мне вообще показался человеком порядочным. Как сказать, не то, что… В общем, лохом. Такие не финтят. На него разок надави - из него мармелад потечет.