Цена Шагала

Будущее путешествие в Берлин представлялось ему небезоблачным, однако жизнь после получения денег рисовалась вполне радужной и, возможно даже, не одинокой. «В конце концов, Люси милая девушка, - говорил себе Андрей. - Немножко опасная, но что еще может так греть сердце мужчины, как опасность, смешанная с желанием». Мысли сами по себе перетекли к образу англичанки, он вспомнил ее холеное поджарое тело, ее нежную кожу и окончательно утвердился: точно, получу деньги и полгодика поживу с ней, а там - будь что будет.

Без пятнадцати одиннадцать он уже был в подземном переходе, разделяющем стороны Нового Арбата. Оказавшись на стороне Дома журналистов, он, сам не зная почему, решил проверить себя и не пошел сразу в сквер, где была назначена встреча, а медленно побрел по Новому Арбату, мимо почты, в сторону Дома книги. Затем повернул в Мерзляковский переулок, миновал доходный дом начала двадцатого столетия и проход между ним и современной школой, огороженной железным забором, и углубился во внутренние дворы, намереваясь подойти к памятнику Гоголю с тыла. Больше по привычке, чем от страха, он оглядывал прохожих, боясь найти в них что-либо неестественное. Но людей было мало, и ничего особенного ни в лицах, ни в одежде заметить он не сумел, а потому, пробравшись через разросшиеся неухоженные кусты, оказался в скверике ровно в одиннадцать.

Токарева еще не было. На лавочках сидели лишь одинокий пенсионер с газеткой в руках, мамаша с детской коляской, подозрительная компания наркоманского вида молодых людей и работяга в замызганной нейлоновой куртке. «Нормально, типичное московское утро, - подумал Сорин. - Будем ждать». Он уселся на лавочке прямо позади памятника так, чтобы видеть входящих со стороны бульвара и самому оставаться максимально защищенным мощной каменной глыбой.

Виталий опоздал. Он с детства грешил этим, и с годами опоздание на встречу на десять-пятнадцать минут стало его фирменной чертой. Вот и сегодня, опоздав как всегда, он, резво перебирая ногами, буквально вкатился в скверик. Сорина он увидел не сразу, а Сорин, напротив, заметил его появление тут же.

- Эй, - негромко позвал он приятеля. Токарев остановился и стал шарить глазами по людям, сидящим на лавках скверика: - Эй, - еще громче позвал Сорин и махнул рукой, стараясь сделать так, чтобы его кисть оказалась в поле зрения Виталия Сергеевича. - Я здесь, здесь.

- Ну, слава Богу, слава Богу, - затараторил Виталий. - Я ведь уже подумал, что это розыгрыш, что ты и прийти не сможешь. Что, вообще, такое творится? У меня, понимаешь, из-за тебя неприятности, ты, понимаешь, пропадаешь, как прикажешь понимать?

- У тебя неприятности? - хмыкнул Сорин. - Это не неприятности, дружок. Вот когда финкой под ребра суют - это называется неприятности, а может быть, и чем-то похуже.

- Боже мой, что ты говоришь! Кто?

- Меня обул приятель твоего таможенника.

- Ты знаешь, я вообще хотел тебе сказать, что ты даже не понимаешь, в какую историю попал.

- Вы все сговорились, - сказал Сорин. - Приблизительно то же самое пытался мне втолковать в Лондоне этот паскудный антиквар.

- Да послушай ты! При чем тут антиквар, - напирал Токарев. - Я тебе хочу объяснить. Есть очень важный и хороший человек. Он легким образом сможет тебе помочь. Но только послушать его без сердца - ты можешь послушать его без сердца? Представь себе, что ты компьютер. Считать умеешь?

- Было бы что, - сказал Андрей.

- Так вот что. Сейчас мы с тобой встретимся с этим человеком, и он тебе все объяснит. Пойдем!

И он потянул Сорина за руку к выходу из сквера. Однако пройти им удалось всего несколько метров, потому что через мгновение на их пути оказались трое крепких молодых парней со слащавыми улыбками на лицах.

- Стоп, стоп, - сказал тот, что стоял в середине, - далеко направились, ребята?

- Какое вам дело, - произнес Токарев, шагая вперед.

- Не торопись, малыш, - сказал тот, что был слева, и придержал Токарева рукой, - ты еще успеешь наговориться. Послушай, братан, - обратился он к Андрею, - тебя ведь Андреем зовут?

- Ну, - ответил Сорин.

- Хрен погну, - сказал стоящий посередине. - Отвечай, когда спрашивают.

- Андрей.

- А фамилия твоя Сорин?

- Допустим, Сорин.

- Ну вот, видишь, нам с тобой пообщаться надо. Пойдем, покатаемся.

- Никуда с вами ехать я не намерен, - сказал Сорин и попытался развернуться в противоположном направлении.

- Стоять! - произнес тот, кто был справа, и железными пальцами впился в предплечье Андрея. - Ты, падла, будешь делать то, что тебе скажут, и кочумай, покуда.

- Ну, зачем так, Толя, - произнес стоящий посередине. - Молодой человек недавно приехал из заграницы и порядков наших не знает. Будем же гостеприимны и взаимно вежливы. Не правда ли, Андрей?

- Что вам надо? - холодно произнес Сорин, чувствуя, как все внутри сжимается и ноги предательски начинают дрожать в коленях.

- Ну, что надо - это мы тебе не скажем, конечно. Собственно, нам-то от тебя - ничего. А вот другу моему очень бы хотелось с тобой пообщаться, есть у него к тебе пара вопросов.

- Какому другу? Каких вопросов?