Цена Шагала

- Хорошо, пройдемте в офис, - пожал плечами Рахлин. - Прошу.

И Андрей вошел в деловую часть галереи. Там действительно располагалось несколько мягких уютных диванов, небольшой журнальный столик, на котором стояла массивная хрустальная пепельница, а в углу высились три шкафа со справочниками и каталогами по искусству. Андрей уселся, Рахлин же продолжал стоять, пристально глядя на пришедшего.

- Так что же вас привело ко мне? - спросил он.

- Понимаете, - сказал Сорин, - по воле обстоятельств в моем распоряжении оказалось несколько картин, в частности Марка Шагала, Василия Кандинского.

- Набор превосходный. А кто подтвердит, что это подлинные вещи?

- Еще в Москве я показывал их экспертам, - ответил Сорин. - У них работы не вызвали сомнений.

- Кто же их смотрел?

- Свидерская.

- Вот как? - поднял бровь Рахлин. - Сама Свидерская? Это серьезный эксперт.

- Да-да, именно она. Хотя, конечно, документальных подтверждений у меня нет, но я надеялся здесь, в Европе…

- А как к вам попали картины? - прервал Сорина Рахлин.

- Это долгая история, мне не хотелось бы занимать ваше время. Скажем, они мои.

- Контрабанда?

- Ну, до некоторой степени. Вы же знаете российские законы.

- И что вы хотите?

- Как и все, - улыбнулся Сорин, - продать.

- Молодой человек, - начал Рахлин, - я бизнесмен честный и не связываюсь с контрабандой.

- О-хо-хо, - вздохнул Сорин. - Знаете, что-то подобное я уже слышал, и не так давно.

- От кого же?

- Да от одного лондонского антиквара.

- Вы были в Лондоне?

- Да. И пытался там продать свои работы.

- Отчего же не продали?

- Не сложилось, - ответил Сорин. - Не сошлись в цене, - добавил он.

- Ну, что я вам могу сказать… Вы представляете себе цены на такого рода картины?

- В той или иной степени.

- Понимаете, какую работу надо провести, чтобы подтвердить их подлинность…

- Я понимаю, понимаю, - прервал Рахлина Сорин. - Скажите одно: вам интересно или нет? Если нет - я просто пойду.

- Ну, почему не посмотреть, - улыбнулся Рахлин. - Я картинки люблю смотреть. Привозите, поговорим.

- Сделаем так: я приеду завтра с фотографиями, на которых укажу точные размеры. Вас устроит такой подход?

- Живопись надо смотреть в натуре.

- И все-таки, давайте сначала на фотографиях. Будем исходить из того, что работы подлинные, и вы мне сначала назовете цены - ориентировочно, я не прошу вас о точности. А если меня устроит порядок предложенных вами цифр, мы перейдем ко второй фазе нашего сотрудничества.

- То есть посмотрим работы в натуре?

- Угу, - кивнул Андрей.

- Оставьте свой телефон. Как мне с вами связаться? - спросил Рахлин.

- Незачем, - оборвал его Андрей. - Я сам вам позвоню.

- Ну-ну, - произнес владелец галереи и, покопавшись в кармане, вытащил визитку. - Держите. Значит, завтра, часа в два-три, я жду вашего звонка.

- Всего доброго, - произнес Сорин и поднялся.

- До встречи, - с прохладцей ответил ему галерист.

Едва Сорин вышел за порог, Рахлин схватился за телефон и принялся быстро нажимать на кнопки, но вдруг оборвал себя и положил трубку на место. «Не может быть, - сказал он себе. - Вот это фарт!» Буквально вчера вечером, выпивая со своим знакомцем Геной Ермиловым, он выслушал от того нервную печальную историю об исчезновении якобы принадлежащих ему, Ермилову, полотен авангарда: какие-то путаные рассказы о молодом журналисте, бегающем от Ермилова по всему миру, о проблемах, возникших в связи с поиском картин, вялые просьбы помочь, если вдруг, паче чаяния, к нему, Гоге, обратятся, и тому подобное. И - на тебе! На следующий же день этот парень (а в том, что пришедший был именно тем, кого ищет Ермилов, Рахлин не сомневался) появляется у него в галерее. Вот это фарт!

«Сообщить Гене? Да зачем! Он начнет волну гнать, еще вспугнет. А коли не вспугнет, вещички прихватит, и мне от того никакой пользы. Нет-нет, здесь надо хитрее. Работки, судя по всему, подлинные, раз Гена так о них печется, и паренек уже стреляный: судя по его ленивым намекам, хлебнуть успел. Значит, сыграть с ним надо в полчестности, работы я приберу, а потом Гене их и подставлю. За полную стоимость, может, и не получится, а процентов за семьдесят он их возьмет: все же серьезный навар. А мне между пятьюдесятью пареньку и семьюдесятью Гениными - двадцать процентов. Свои двести-триста тысяч сделаю, а больше и ни к чему. Нет, Гена, извещать я тебя не буду. А вот прокачать ситуацию, наверное, стоит». И он вновь взялся за телефон.

Однако в этот момент из другого отсека офиса в гостевую часть вошла фройлен Лота, Гогин референт и, по совместительству, любовница.

- Гога, - спросила она, - извини: что это за русский?

- Это, Лоточка, интересный русский, - ответил ей Гога. - Очень возможно, что мы с тобой скоро станем обладателями серьезных произведений российского авангарда.

- Русский авангард? - вздернула брови Лота. - Почему теперь все интересуются русским авангардом?

- Кто - все?