Цена слова

- Мистер Эштон, по результатам томографии мы выявили неоперабельную глиосаркому четвертой стадии, расположенную в левом полушарии затылочной доли головного мозга. Она, расширяясь, давит на кору мозга и вот такими приступами вызывает ту самую форму комы, в состояние которой вы периодически входите.

Данный тип саркомы считается одним из самых агрессивных, среди всех известных современной медицине, так как ее развитие происходит очень стремительно. Начиная от стадии, в которой еще нет симптомов, до той, которые наблюдаются у вас, проходят считанные дни, именно поэтому ее настолько сложно обнаружить тогда, когда еще возможно что-либо предпринять.

Также, она является резистентной к химио- и лучевой терапии. Мне очень жаль, мистер Эштон, но как шансов на какой бы то ни было успех, так и времени, у вас практически нет. Сколько вам отведено - день, два, неделя - зависит теперь непосредственно от вашей жажды жить и силы духа, - закончил свой приговор Хейлем уже не с профессиональной читкой врача, а с искренней горечью в голосе. После, выдержав недолгую паузу, он добавил: – Если хотите, я могу назначить вам обезболивающие, которые помогут справляться с головной болью, и сегодня же выписать вас домой.

– Пожалуй, так будет лучше, - еще крепче сжав руку жены в своей, Даррел отвел глаза в сторону. - Совсем не хочу провести последние дни жизни в больничной койке.

Закончив, он взглянул на Элизабет. Как ни странно, она весьма стойко вынесла услышанный вердикт. Вероятно, все дело в том, что узнала она о нем немного раньше, потому еще до его «пробуждения» успела привести себя в порядок; по крайней мере, внешне, дабы ещё больше не расстраивать мужа.

– Кстати, док, вы меня, случаем, не роняли, покуда везли сюда? – спросил Даррел, смеясь со своего же вопроса.

– Прошу прощения, мистер Эштон, право, один из фельдшеров, который вез вас по больничному коридору, не вписался в дверной проем и врезался в него каталкой, - ответил тот голосом, в котором чувствовался стыл и вина. - Вы что, ощутили это, будучи без сознания?!

Этот вопрос явно поверг в шок доктора.

– Честно говоря, я не уверен, что могу рационально объяснить то, как я это понял. Какое-то очень странное ощущение было. Не важно, – отворачиваясь, пробубнил Даррел в ответ, а после, мысленно добавил: "Так вот, что это за землетрясение было, там, во сне. Это все объясняет. Все, что происходит со мной во сне, так или иначе отражается и в реальности, и/или наоборот, а этот… замок".

– Дорогой, - оборвала она его мысли. - Давай собираться домой, – наклонившись и нежно поцеловав мужа, с трепетом в голосе произнесла Бэт.

- Давай помогу тебе встать.

Часть третья

Будучи уже дома, Даррел всеми силами заставлял себя не думать о разговоре с доктором Хейлем. Выполнив все предписания врача, он принял назначенные ему таблетки, чтобы не чувствовать головной боли и иметь возможность с пользой провести отведенное ему время на свою дорогую жену. Он видел, что ей тоже очень нелегко, но она старается так же спрятать подальше всю горечь и вести себя так, будто бы ничего и не произошло; только с большей заботой и чуткостью, нежели это было до того, как они узнали страшные новости.

Первая половина дня прошла довольно-таки неплохо. Чудный обед, который они приготовили вместе: бараньи отбивные, паста и сочный, освежающий салат из овощей, замороженных еще с лета. Они даже достали бутылку «Шардоне» купажа 1934 года из имения Абрау-Дюрсо. Этот год - 1934 - лучший винный год, по мнению Элизабет. Они собирались открыть ее в самый счастливый для них день, потому хранили ее для такого момента, который был бы для них двоих особенным, такого, как годовщина свадьбы или чей-то день рождения. Как бы печально это не звучало, но подобный случай уже не имел никакого значения, ввиду нагрянувших в их маленькую семью бесконечно печальных новостей.

Хорошо проведя время за столом, когда вкусный обед, приготовленный с любовью и дорогое элитное вино сняли все напряжение, они прилегли отдохнуть и вскоре Элизабет сладко уснула. Но не Даррел. Он слишком много спал за последнее время, чтобы снова поддаться этой соблазнительной потере драгоценного времени.

Не думать о том разговоре оказалось сложнее, чем кажется, но вот забыть те мысли, посетившие его в больничной койке, о том, что происходящее «во сне» напрямую связано с его состоянием - было невозможно. Поудобнее усевшись в мягком кресле, он стал размышлять, снова и снова прокручивая в голове все те же вопросы: почему именно та дорога? Почему замок? Все дело в нем?

«…Непосредственно от жажды жить и силы духа».

Больше ничего не имело значения. Только замок. Он понял: во что бы то ни стало, необходимо вернуться туда и добравшись к замку, выяснить, что или кто там его ждет.

Погрузив руку в карман брюк, где лежала монета с золотой нитью, он тут же увидел Терри, который все еще весело виляя хвостом, ожидал. Ожидал, пока его хозяин найдет какое-то лакомство для него.