Цена свободы и гармонии. Несколько штрихов к портрету греческой цивилизации

С другой стороны, на Эгейском море трудно найти точку, которая отстояла бы от ближайшей суши более чем на 60 км. Береговая полоса южной оконечности Балканского полуострова отличается невероятной изрезанностью. Здесь множество глубоких заливов и бухт, служивших в древности и в Новое время удобными корабельными стоянками, много проливов и полуостровов самой причудливой формы и, наконец, целые россыпи островов, иногда собирающихся «семьями» — архипелагами, иногда как будто разбегающихся в разные стороны. Тянущиеся через все Эгейское море цепочки островов во многих местах образуют своего рода естественные мосты, соединяющие его берега друг с другом. В древности этот замкнутый почти со всех сторон водный бассейн был идеальной школой для начинающих мореплавателей. При крайнем несовершенстве тогдашних плавательных средств здесь можно было совершать довольно длительные морские путешествия, никогда не теряя надолго из вида ближайшую сушу.[10] Бесчисленные острова, заливы и проливы открывали заманчивые перспективы перед смельчаками, склонными к занятиям рыбной ловлей, морской торговлей и, наконец, пиратством. Воды Эгейского моря буквально кишели пиратами, начиная, по крайней мере, с III тыс. до н. э., причем ремесло это вплоть до эпохи высокой классики (V—IV вв. до н. э.) не считалось предосудительным. Уже гомеровские герои открыто, без всякого стеснения похваляются своими разбойничьими набегами на мирные прибрежные поселения. Для жителей некоторых районов Эгейского мира, например для обитателей Крита, пиратство во все времена служило чуть ли не главным источником материального благополучия.

Но что бы не влекло греков к морю, с какой бы целью не спускали они свои утлые суденышки на его ненадежную поверхность, представить себе свою жизнь без этой всегда изменчивой, опасной и все же прекрасной стихии они были не в состоянии. Можно сказать с уверенностью, что уже в глубокой древности они, следуя по стопам своих предшественников: кикладцев, минойцев и других обитателей берегов Эгеиды, сделались прирожденными мореплавателями. Недаром так много места занимают морские походы и связанные с ними приключения в греческой мифологии и эпической поэзии. Вспомним хотя бы рассказы о бесконечных скитаниях аргонавтов и Одиссея. Грек, надолго разлученный с морем, попавший в сугубо континентальную страну, страстно мечтал снова увидеть его. Один из самых волнующих эпизодов в «Анабазисе» Ксенофонта — это, несомненно, описание выхода армии «десяти тысяч» к морскому побережью (где-то в районе современного Трабзона) после долгих блужданий по бескрайним просторам глубинной Азии. Когда греческие солдаты наконец увидели на горизонте знакомую синеву, у всего войска вырвался один общий возглас: «ώ ΰάλασσα, ΰάλασσα (о море, море!)». В прибрежных областях материковой Греции и на островах свои собственные корабли могли иметь не только знатные и богатые люди, но и просто зажиточные крестьяне, которые нередко совмещали труд на земле с занятиями морской торговлей или рыболовством. Прославленный беотийский поэт Гесиод в своей поэме «Труды и дни» — этой «энциклопедии греческого земледельца» — не только делится с читателями своим опытом в различных полевых работах, но и наставляет его в искусстве мореплавания, хотя и признается, что не любит море и боится его.