Цена твоего молчания (СИ)

— Зачем Вовка встречался с Борщевским? — выдохнула одними губами, чувствуя, как леденеет само сердце. Подозревая, каким будет ответ, но не веря. Всей душой отказываясь верить…

— Пытался договориться, — ответил Пашка, дернув плечом, — договориться об отсрочке.

— Нет! — получилось громче, чем я хотела. Парень удивленно поднял глаза, но тут же снова из опустил. Трус. — Зачем Вова вчера встречался с ним? Он же не нашел денег, так? И ничего не придумал?

Пауза, во время которой внутри все умирает. И мне не надо смотреть в лицо Пашке, я чувствую всей кожей то, что он говорит и умалчивает…

— Не нашел, — выдавил из себя бывший друг. Теперь уже точно и навсегда вычеркнутый из моей жизни, — Настя! Я хотел тебе все рассказать сразу. Попросить! Мы же друзья, я надеялся убедить тебя! Но Вовка запретил! Запретил даже приближаться к тебе! Боялся, что ты все узнаешь, и…

И откажешься. Не надо было договаривать, чтобы я все поняла.

Короткая и яркая вспышка боли, во время которой сжимаю челюсти до судороги. Закрываю глаза на миг… А когда открываю, то не испытываю ровным счетом ничего. Замерзая до последней клетки, заставляя запереть все чувства так глубоко, что проще отрыть мамонта в вековых льдах. И разум проясняется, позволяя мыслить рационально и четко. Уверенно перекраивая мою жизнь так, чтобы подобного никогда не повторялось. Вычеркивая из нее тех, кто заставил меня такой стать…

— Ты не ответил на вопрос, — жестко и с нажимом. Выясняя все до конца, чтобы не оставалось ни иллюзий, ни жалости.

Пашка удивлен моим изменившимся тоном, но послушно отвечает, глядя исподлобья.

— Срок на принятие решения, данный Енотом, истекал вчера. Вовка ходил сказать, что сделает все сам. И потребовать обещание, что ты никогда об этом не узнаешь. И что Енот больше никогда к тебе не подойдет.

Прозвучало так наивно, что стало почти смешно. Что для Енота обещания? Пустой звук…

— Ясно, — бросила напоследок и развернулась, собираясь покинуть эту квартиру, ставшую вдруг отвратительной.

Но Пашка меня остановил, нагнав в три шага и вцепившись в запястье, заставляя повернуться.

— Настя! Я тебя прошу! Ты должна это сделать! Должна, понимаешь? У нас нет другого выхода! Или Енот превратит мою жизнь в ад! А если мама потеряет ребенка, я себе никогда не прощу! Ты не можешь мне отказать! Ведь мы друзья…

— Друзья? — с силой выдернула конечность, так равнодушно оскалившись, что Пашка отшатнулся. — Мой друг никогда бы так не поступил. Он бы сдох, но к Еноту не подошел и на пушечный выстрел. А тебя я не знаю. И уж точно ничем тебе не обязана. Потому что не понимаю, как можно, прикрывшись дружбой, стать сутенером. И как можно, напившись до беспамятства, попав на деньги и связавшись не с той компанией, заставить расплачиваться за себя человека, от которого сам же с легкостью отказался, променяв на бухло, девочек и понты.

Я подошла к двери и быстро обулась, не оглянувшись на раздавленного моими словами парня. А затем, отперев замок и почти переступив в последний раз порог этого дома, добавила, глядя прямо перед собой.

— Знаешь, я только что поняла удивительную вещь. Дело не в Еноте. Это ты редкостный мудак, Пашка. И тебе с этим дальше жить.

Дверь за мной закрылась с легким, аккуратным щелчком. А я, спускаясь по лестнице, не испытывала ни сочувствия, ни жалости.

И только возле двери своей квартиры остановилась, доставая пиликнувший в кармане телефон.

Чтобы через две секунды прочитать сообщение от абонента, которого точно зря достала из «черного списка» несколько дней назад.

«Привет, любимая! Как ты смотришь на то, чтобы завтра после экзамена махнуть на дачу? Проведем пару дней вдвоем? Обещаю сюрприз!»

План в голове созрел практически мгновенно. Пальцы отстучали текст, не промахнувшись по кнопкам ни разу.

«Конечно, я с удовольствием»

А я быстро шагнула в квартиру.

Нужно было хорошо подготовиться.

Глава 21

Время до встречи с Вовой пролетело незаметно. Я следовала намеченному плану четко и уверенно, не отвлекаясь ни на что другое. Мимо ходили люди, смеялись, жили своей, беззаботной и не очень жизнью, но я ничего не замечала. Да мне было и не интересно. Разговаривала ровно столько, сколько было необходимо, улыбалась в нужных местах, растягивая губы в знакомом в прошлой жизни выражении, но внутри словно замерзла, застыла, не чувствуя абсолютно ничего. Как кукла. Как робот.

И я ни разу больше не заплакала…

Последний экзамен, как и все предыдущие в этой сессии, сдала на отлично. Оказалось, что если «отрубить» все нервы и эмоции, делать это намного легче. Знания, с трудом накопленные в голове, всплывали сами, без малейших усилий. А ровный, не колеблющийся голос, оказался способен впечатлить преподавателя ничуть не меньше материала, выученного за рамками обязательной программы.

Запись в зачетке тоже не отозвался в душе никак, хотя обещал повышенную стипендию на целых полгода. Здесь и сейчас были дела куда важнее, чем деньги.

Деньги… теперь от этого слова меня слегка подташнивало.