Цена твоего молчания (СИ)

И если парень ждал испуга, зафиксировав наши до сих пор переплетенные руки над моей головой и прижавшись ко мне всем телом, то так и не дождался. Потому что в моей довольной улыбке читалось только предвкушение. И самую каплю — нетерпение…

Теперь меня целуют куда как лучше. Губы начинают гореть почти сразу, а от властных, неконтролируемых движений, в которых участвуют язык, губы и даже зубы, тело пронизывают разряды, заставляя неосознанно выгибаться, прижимаясь к парню еще сильнее. Хотя куда сильнее, если между нами и миллиметра свободного нет…

С губ срывается стон, когда Вова прижимается к нереально чувствительному месту за ухом, попутно прикусывая мочку. Такое чувство, что кожа горит по-настоящему, а дыхание сбивается, позволяя лишь короткими глотками хватать необходимый легким воздух.

Еще поцелуй в шею, и мои руки неожиданно оказываются на свободе, а его — перемещаются на мои бедра. Я словно в тумане, и обдумывание даже таких простых действий, как движения собственных конечностей, кажется чем-то запредельным. Поэтому машинально хватаюсь за футболку парня на сильных плечах, стискивая тонкую ткань в кулачках. И мимолетно успеваю отметить, что если бы не одежда, на коже Вовы остались бы царапины…

Владимир соображает едва ли лучше меня. Тихий стон в свою ключицу я больше чувствую, чем слышу, но голову отклоняю в сторону — лишь бы только не прекращал…

Миг — и его рука ложится мне на шею, а губы вновь обрушиваются на мои. Мне хорошо, настолько, что это кажется нереальным. В животе нарастает тянущее ощущение, когда вторая рука парня начинает движение вверх. И мне просто нестерпимо хочется почувствовать его прикосновения не через ткань, а к голой коже. Настолько, что неосознанно выгибаюсь, не в силах сдержать короткий стон, который выдыхаю прямо парню в губы. И в этот же миг его ладонь забирается под толстовку, ложась мне на обнаженную поясницу…

А я вздрагиваю.

Волна мелкой дрожи проносится по телу, но приятного в ней мало. И за ней еще одна, такая же.

А Владимир рывком отстраняется от меня, нахмурившись…

Недоуменно распахиваю глаза — мне непонятна эта бессмысленная пауза, тело ноет от неудовлетворенного желания, и я как никогда солидарна с ним в продолжении начатого. И даже наше весьма недолгое знакомство меня на этот раз совершенно не волнует. Тянусь снова к таким умелым губам, но парень упрямо отстраняется. А я разочарованно фыркаю, сглатывая странно саднящим горлом.

— Настя, — окликает меня Вова хрипло, и теперь я замечаю странное напряжение на его лице, — ты как себя чувствуешь?

Вопрос неуместный, как по мне, и изнутри поднимается легкое раздражение, заставляя сжать челюсти.

— Знаешь, две минуты назад было лучше, — на одном дыхании, зло, но парень напротив лишь еще сильнее хмурится. И отойти не позволяет, удерживая за талию.

А через секунду забываю все язвительные слова, опешив до крайности.

Потому что его ладони вновь у меня на шее — вот только на этот раз без какого-либо сексуального оттенка. И его губы, прижавшиеся следом к моему лбу, а затем и виску, не стремятся доставить удовольствие.

И окончательно впадаю в ступор, когда он решительно хватает меня за руку и тащит обратно на кухню.

— Градусник дома есть? — я не сразу понимаю вопрос, тяжело опускаясь на предложенный стул. Ноги налились странной тяжестью, а мне почему-то сильно хочется лечь и закрыть глаза. Мир по-прежнему слегка покачивается, но мне почему-то все равно. Даже обида и злость на парня куда-то делись.

Владимир повторяет вопрос, и я запоздало машу в сторону навесного шкафчика у окна. Там у нас, сколько себя помню, хранилась небольшая аптечка.

Поиск занимает меньше минуты, а еще три я терплю подмышкой стеклянный термометр, который неприятно холодит кожу, вызывая новые волны дрожи. Глаза закрываются сами по себе, и я с трудом удерживаюсь от того, чтобы не уснуть прям на стуле. Но Владимир не дает — периодически тормошит, за что хочется его больно покусать. Но сил уже совсем нет.

— Ого, — срывается с его губ, когда он забирает у меня надоевший градусник, — почти сорок с половиной. Жаропонижающее есть?

Киваю, и он вновь поворачивается к шкафчику. А я успеваю буквально краем сознания удивиться — высокой температуры у меня не наблюдалось с первого класса. Удивительное приключение…

Впрочем, Владимир считал явно иначе.

Заставив меня проглотить таблетку парацетамола и влив в меня еще большую кружку чая с чем-то кислым, он дотащил мое несопротивляющееся тело до постели. И, едва моя голова коснулась горизонтали, я провалилась в тяжелую мутную хмарь болезненного забытья…

Глава 10

Ночь показалась вечностью. Я то выныривала из кошмарного сновидения, плотным липким киселем облепившем меня, словно муху паутина, то вновь сдавалась в тошнотворные объятия болезненных видений, не в силах им сопротивляться. Мне было то жарко, то очень холодно, и ни разу — комфортно. Казалось, что воздух застревает где-то в горле, с трудом проталкиваясь внутрь, а при попытке сделать вдох глубже, легкие раздирал надсадный кашель.