Цена вопроса. Том 2

Однако имеется одно небольшое, но противное «но». Шестеро свидетелей из восьми рассказывали о том, как Пескова убегала от домашних скандалов в мае и июне. Бобрики утверждали, что подобных эпизодов было пять или шесть, у Полянычек Катя спасалась еще раза четыре плюс один раз у своей соседки по этажу, той самой пожилой дамы, которая тридцать лет назад еще не была, конечно, пожилой. Итого как минимум десять случаев за два-три месяца. Те же соседи, которых в суде не допрашивали, рассказывали о том, что Песков страшно ревновал и терроризировал жену на протяжении всего последнего года перед убийством. И надо же такому случиться, что оба свидетеля не смогли явиться на суд… Какая неприятность!

Но это еще не все. Александр Иванович Орлов, готовясь к подаче кассационной жалобы, имел право ознакомиться с протоколом судебного заседания. Лишить этого права его не могли, однако для того, чтобы протокол оказался напечатанным на машинке, нужно было бы ждать довольно долго, а кассационный срок невелик, по тогдашнему закону — всего десять суток с момента вынесения приговора. Поэтому Александру Ивановичу предоставили рукописную запись, сделанную секретарем судебного заседания в ходе слушания дела, а уж Орлов-старший выписал оттуда все, что физически мог успеть. Успел он много. И теперь Борис Александрович имел полную возможность убедиться в том, что в описательной части приговора есть некоторые несовпадения с протоколом — фактически со стенограммой судебного заседания. В приговоре, например, как и полагается, указываются имя, отчество, фамилия свидетеля, год рождения и место проживания, в протоколе же места проживания не было. Ошибка секретаря? Возможно. Но как-то странно она ошибалась: по шестерым свидетелям вся информация в протоколе есть, а по двоим — нет. Именно по тем двоим, чьи показания зачитывал обвинитель по материалам уголовного дела. По тем двоим, которые утверждали, что пьянство и скандалы с рукоприкладством начались в семье Песковых за год до убийства.

Что сказала бы обладающая хорошей памятью, внимательная и въедливая соседка Песковых, если бы перед судом встал человек и начал рассказывать, что живет в квартире 37 и далее по тексту? Она бы заявила, что этот человек в их доме не живет, а в квартире 37 проживает Клавдия Васильевна. Нет, такое дело не годится. Да и Бобрики с Красавиной, и Полянычки могли удивиться. Пусть они не такие внимательные и не так хорошо знают всех жильцов дома, но все-таки риск есть, не говоря уж о присутствовавшей в зале публике: людей нельзя было не пустить на заседание, никаких оснований объявлять слушание закрытым не усматривалось, а сколько среди них могло оказаться соседей Песковых, которые тоже отреагируют на неизвестные фамилии? Поэтому представитель прокуратуры обошелся нейтральной формулировкой «свидетель Юхнова, такого-то года рождения, показала». А кто такая эта Юхнова и где живет, присутствующим в зале суда знать не обязательно. Может, подружка погибшей Кати, или дальняя родственница, или сослуживица. Именно так и оказалось записано в неотредактированном варианте протокола. А в приговоре все уже было как нужно.

Что произошло? Зачем это было сделано? Кому-то было очень нужно, чтобы в убийстве Екатерины Песковой признали виновным ее мужа Вадима? Для чего? Чтобы вывести из-под обстрела истинного убийцу? Но получается, что этот истинный убийца — фигура очень и очень значительная, потому что в дело пошли подлог и фальсификация, о которых знали и следствие, и прокуратура, и, скорее всего, суд. В уголовном деле появились показания двух несуществующих свидетелей, проживающих якобы в одном доме с потерпевшей, с обвиняемым и со всеми остальными свидетелями. И именно показания этих свидетелей создают у следствия и суда неприглядную картину того, как на протяжении года происходит мучительный распад прежде благополучной семьи, Вадим постепенно спивается и деградирует, превращаясь из любящего мужа в монстра и чудовище. Без ведома следователя эту аферу было бы не провернуть, ведь он, проводя допрос свидетеля, обязан посмотреть его паспорт и вписать паспортные данные в протокол. И без участия гособвинителя никак не вывернешься, ведь нужно же как-то объяснить ему, почему не рекомендуется, зачитывая показания свидетелей, оглашать в судебном заседании их фальшивые адреса. И судью нужно предупредить, чтобы не вздумал счесть показания этих свидетелей настолько важными, что встанет вопрос о переносе судебного заседания до появления возможности их личного присутствия. Те, кто был заинтересован повесить убийство Екатерины Песковой на ее несчастного мужа, обставились со всех сторон. Молодцы!

И похоже, Александр Иванович Орлов все это просчитал и понимал. Потому и не стал, во имя благополучия своей семьи и семьи сына, копать глубже. А Борис-то все время думал, что отец искренне считал Вадима Пескова виновным…