Цена вопроса. Том 2

Пришел он в полицию, заявление принес, к нему все документы приложил, и из банка, и те, которые мастера ему выдавали. Сравнительную таблицу даже составил, дескать, вот столько переведено, вот столько потрачено и использовано на работы в моем доме, а вот столько неизвестно где, ни денег у меня, ни стульев. Заявление принимают, регистрируют, все чин-чинарем. Однако же проходит месяц, проходит второй, третий… Молчание. Товарищ звонит. Его футболят от исполнителя к начальнику, от начальника к исполнителю, при этом каждые три минуты звучит аргумент «есть же решение суда по вашему вопросу, зачем вам еще и уголовное дело, гражданский суд уже все решил, вот если бы вы сразу пришли к нам — другое дело, а вы же в суд пошли, а там все решили в вашу пользу, не понимаем, чего вы от нас хотите». О том, что обобранный товарищ мой по несчастью сразу именно в полицию и пришел, а ему там посоветовали обратиться в суд, разумеется, деликатно умалчивается. В итоге выясняется, что вынесено решение об отказе в возбуждении уголовного дела. На каком основании? А вот тут, дорогие мои читатели, сидите на стульях крепче, ибо то, что написано в официальной бумаге, будет покруче самой смешной комедии. Мастера-ремонтники с полицейским разговаривать вообще не стали, отослали его к своему представителю, а представитель, когда оперативник ему позвонил, сказал, что он занят и приехать в полицию не может. Из этого простого факта исполнителем делается вывод о том, что умысел ответчиков на хищение не доказан, и выносится решение об отказе в возбуждении уголовного дела.

Вы скажете, что этого не может быть? Что это бред? Да, это бред по сути, но по факту — жестокая реальность. Я своими глазами читала этот отказной материал, мой товарищ по несчастью прислал мне скан. Если кто не верит — дайте знать, выложу скан в блоге, чтобы все могли прочесть этот литературный шедевр.

Так что, дорогие подписчики, выносим из данной истории урок: если вас в чем-то подозревают и вы не хотите, чтобы вас посадили, просто не приходите в полицию, когда вас вызывают, и не открывайте дверь полицейскому, когда он придет к вам домой. Он сильно настаивать не будет, ему проще написать отказной по выдуманному на ходу основанию, чем работать, раскрывать преступление, искать преступника и доказательства его вины. Это ж вон сколько работы надо переделать! А так — навалял какую-нибудь глупость в отказном, и сиди, кури бамбук, не парься. Главное — не поставить заявителя в известность о том, что в возбуждении дела отказано. Пусть человек думает, что полиция надрывается, старается, ищет… Никаких уведомлений не посылать (хотя это тоже нарушение закона, уведомить обязаны, и сроки для этого жестко прописаны в законе), а если позвонит — тянуть резину, отвечать уклончиво и размазанно, чтобы у потерпевшего сложилось ощущение, что «работа идет» и «как только будут результаты — с ним свяжутся».

Вы думаете, что на этом все и закончилось? Как бы не так! Товарищ мой по несчастью оказался малым упертым, отказ опротестовал, ходил к начальству полицейскому и прокурорскому. Добился, что решение об отказе отменили, попросили написать новое заявление (кстати, интересно: почему? Куда старое-то дели?) и пообещали отписать материал другому исполнителю. Снова проходит месяц, другой. Никаких уведомлений. Товарищ идет в полицию выяснять. И знаете, что ему сказали? Кто еще не упал со стула раньше, может упасть сейчас, поэтому держитесь крепче: материал направлен в службу судебных приставов. Зачем? Для чего? С какой стати? Опять пошел по начальству, стали искать материал у приставов и, само собой, не нашли. Потерялся. А в нем были оригиналы финансовых документов.

Красивая история?

Делайте выводы.

И выводы не только о том, каким образом полиция уклоняется от работы по защите граждан своей страны, но и о том, почему вкрадываются ошибки в судебные документы и почему теряются материалы. Может быть, по халатности, может быть… А может быть, и нет.

Думайте сами.

Шарков

В общем, если не шевелиться, то можно было даже убедить себя в том, что он совершенно здоров и никакой операции не было. Однако при любом движении, даже при глубоком вдохе и при малейшем напряжении брюшных мышц шов давал о себе знать горячей режущей болью. Шарков злился, причем делал это вслух и не выбирая выражений, благо ему как генералу полагалась одноместная палата, и можно было не стесняться.

Сын Олежка примчался перед обедом, с работы вырвался, посидел минут десять, спросил, что нужно привезти и не позвонить ли маме. Валерий Олегович попросил доставить из дома кое-что необходимое.

— А маму не беспокой, — сказал он. — Пусть живет своей жизнью. Со мной ничего страшного, все уже позади, врач обещает, что через какое-то время я буду полностью трудоспособен и забуду про все это как про страшный сон. И ты тоже за меня не волнуйся, только привези все, что я попросил, и больше приезжать не нужно. Ничего со мной тут не случится.