Цена Воспоминания (ЛП)

Когда она наконец закончила, тело ломило от истощения. Рон даже выразил озабоченность ее состоянием, когда вернулся с флаконом Амортенции, то же самое сделал Гарри, появившись несколько минут спустя.

– Да тебя от чертова инфернала не отличишь, – воскликнул Гарри, протягивая флакон с Сывороткой Правды.

– Не переживай обо мне. – Она бросила взгляд на Снейпа, не шелохнувшегося с тех пор, как она оглушила его в третий раз подряд. Она надеялась, что он все еще жив, а ложные воспоминания заняли свое место. – Вот у него голова будет лихо болеть, когда он очнется. А теперь нам нужно какое-нибудь место, – добавила она сквозь зевок и уселась на стул. – Дом, квартира, что угодно. Здесь не получится. Он знает этот дом, и было бы бессмысленно жить здесь, будь мы женаты.

– Какое именно место? – спросил Гарри.

Хороший вопрос. Что показалось бы подходящим жилищем для них двоих в качестве мистера и миссис Снейп?

– Что-то небольшое. Уютное. И уединенное. Чтобы никто случайно не забрел.

Рон раздраженно прыснул, отчего его челка чуть подлетела. Он по-прежнему был не в восторге от этой затеи.

– Коттедж «Ракушка», – неохотно выдавил он.

– Что за коттедж «Ракушка»?

– Дом моей тети, на побережье Корнуолла. Билл и Флер планируют поселиться там после свадьбы, но сейчас там пусто. Он подходит идеально…

***

Сердце бешено колотилось, Гермионе вдруг стало плохо. Мерлин, это будет невыносимо – притворяться, что любишь этого человека, из всех людей именно его! Человека, который убил их наисильнейшего союзника, самого могущественного их защитника. Человека, который заставил ее стать фактически сиротой. Человека, который всячески предал их. Пожирателя смерти.

Тем не менее… признаться, положа руку на сердце, она все еще хотела верить в него. Дамблдор был так уверен, так непоколебим, а ведь его едва ли можно было так легко одурачить. Более того, и разум, и сердце подсказывали ей, что было упущено еще что-то. Какая-то часть паззла, которая прояснила бы всю картину, придала бы смысл произошедшему. И все же, сложно было даже представить оправдание убийству, которое ее удовлетворило бы.

Но пути назад не было. Она отдернула шторы на окне небольшой спальни в коттедже «Ракушка», позволяя дневному свету просочиться в комнату. Занавес поднят, подумала она, горько усмехнувшись.

Лежащий на кровати мужчина застонал, когда луч света прошелся по его лицу, и отвернулся. Она нежно погладила его по лбу.

– Ты в порядке, любимый?

Северус чуть распахнул глаза и попытался сфокусировать на ней взгляд.

– Гермиона? – прохрипел он.

– Вот, выпей, – она поднесла стакан к его губам, осторожно, чтобы не расплескать. Слишком рискованно было уменьшать дозировку любого из зелий.

Он попытался приподняться, чтобы дотянуться до стакана.

– Что это? – пробормотал он сухими, потрескавшимися губами. – Пахнет, как твои волосы…

– Всего лишь восстанавливающее зелье. Пей.

У них не было времени, чтобы выяснить, бывают ли побочные эффекты от сочетания Амортенции и Сыворотки Правды. Она скрестила пальцы.

Он глотал жадно, словно не пил неделями, затем откинулся на спину и снова прикрыл веки.

– О, боги. Чувство, будто по мне пробежалось стадо кентавров.

Не сводя с него взгляда, она опустила стакан на столик у кровати.

– Это из-за болезни, про… Северус, – произнесла она, удивляясь тому, как странно было называть его по имени. – Целители сказали, что ты, возможно, утратил память.

Он поднес руку ко лбу, явно изнывая от головной боли.

– Я… правда? – он распахнул веки в недоумении и окинул коротким взглядом комнату. – Где мы, Гермиона?

– Дома, – ответила она. – У нас дома, – она колебалась, но все же решилась продолжить. – Ты помнишь, кто я?

Если Заклятие Забвения не сработало, ей нужно было что-то быстро придумать. Тем не менее, он ведь назвал ее Гермионой, а не мисс Грейнджер, что было хорошим знаком.

– Моя жена, – пробормотал он, подняв голову, и улыбнулся, доверчиво глядя на нее широко распахнутыми темными глазами. Ей вдруг подумалось, что прежде ей не доводилось видеть его улыбки; ухмылки – да, но настоящей счастливой улыбки – никогда. Она поспешила заглушить укол совести, отозвавшийся где-то глубоко внутри. – Лучшее, что было в моей жизни. Это я помню. Но… – он чуть нахмурил брови, и она заметила, что на его лице отразилась тревога. – Я больше ничего не помню. Даже нашей свадьбы. Просто… пустота. Ничего. Гермиона, что…

– Тише, тише, – успокаивающе протянула она, гладя его по волосам. – Не волнуйся. Целители считают, что утрата памяти может быть запоздалым последствием чего-то, что случилось с тобой во время войны. Я знаю, прошло много лет… – Она замолчала, надеясь, что последующий ответ покажет, занял ли свое место последний фрагмент ложного воспоминания.

– Десять лет, – подтвердил он, и Гермиону захлестнула волна облегчения, смешанного с чувством гордости. Он вновь нахмурился, на этот раз сильнее. – Но… почему я не могу вспомнить… – он молча шевелил губами, затем резко вдохнул и впился в нее тревожным, пристальным взглядом. – Гарри, – выпалил он. – А Гарри…?