Цена вздоха (СИ)

Миг спустя, она возвращается. Ветер, послушно следующий за ее ладонями, приносит в дом целый, огромный стог самых разных трав. И колдунья, свалив их на середине комнаты и затворив дверь, встает, упирая руки в упругие, круглые бедра. На ее лице появляется нехарактерная улыбка, обнажающая чуть ли не все белоснежные зубы, а не одну лишь половину, а сама колдунья, широко раскрыв глаза, таращится на старика с довольством, сверкая ярким, золотистым взглядом.

— Не ожидал, старик? — Ухмыляется она. — Вот тебе! Копайся в своих травах! А я отдохнуть хочу.

Только скорее занять себя бездельем или завалиться спать колдунья все же не торопится, а ждет, когда старик ответит. А он, хоть и не медлит, ничего не говорит. И Айва, быстро теряя довольную улыбку, остается ждать, присев на табурет у печи и положив на колени шляпу. Она все время оборачивается и глядит на старика. А он до сих пор не произносит ни слова. Вывалив в котелок травяную кашу из ступки, он отставляет ее в сторону, а сам усаживается прямо на пол, рядом с кучей сваленных трав.

Вначале, он достает из кучи лишь одну травинку, разглядывает и отбрасывает в сторону, ближе к двери. Затем, берет еще одну, и еще. Потом, начинает доставать по две, а вскоре по три, и после начинает уже доставать травы из стога небольшими охапками, внимательно рассматривает и продолжает почти все бросать на пол у порога.

Колдунья едва может стерпеть. Все время она поворачивается, оглядываясь на старика, но только хмурится, пытаясь удержать спокойствие. И все же, ждет, ничего не говорит и не торопит. Наконец, едва старик отбрасывает ко входу последние травинки, оставшиеся от целого стога, она тут же встает с табурета и снова упирается руками в бока.

— Ну и? — Смотрит она хмуро, не утруждаясь подробностями.

Старик молча собирает в ладонь несколько отложенных в сторону травинок, затем сам подходит к колдунье, становится рядом и выставляет руку перед Айвой.

— На самом деле, — спокойно говорит старик, — твой гордый и ветреный нрав иногда раскрывается самым удивительным для меня образом. Я и подумать не мог, что ты найдешь такие полезные растения. Взгляни сюда.

Колдунья мгновенно проникается его словами, хотя и продолжает изображать недовольство. Слегка растерявшись, она застывает взглядом на старике, но в тот же миг довольно ухмыляется, наклоняется к его руке и всматривается в травы, лежащие на стариковской ладони.

— Вот их тебе нужно отыскать еще по три каждой. Вот этой нужно всего пару штук. — Объясняет старик. — А все остальное, что принесла, выброси.

И тут же старик преспокойно разворачивается и начинает опять заниматься своими делами.

Колдунья даже не сразу заговаривает, хотя в ее взгляде легко читаются все эмоции. Сначала она лишь изумленно таращится на старика и ничего не говорит, смотрит, как он набирает воду из деревянных ведер в небольшую ступку, и только спустя несколько мгновений не сдерживается.

— Ты издеваешься? — Спрашивает она вдруг рассерженным, но пока еще тихим голосом.

Старик оглядывается.

— А что случилось? — Удивляется старик, но от своих дел отвлекаться не собирается и тут же отворачивается. — Тебе даже не нужно открывать печати, чтобы отыскать эти растения. Я бы и сам их попытался найти, но мне и с печатями тяжело бы пришлось. Все же, мои силы для такого слишком… неуклюжие.

— Ты меня за этим похвалил? — Сердится колдунья. — Чтобы еще каким-нибудь делом занять? А, ясно. Я тебе девочка бестолковая что ли, на такое покупаться?

Но старик, обернувшись, застывает на миг на колдунье взглядом и смотрит с улыбкой.

— Чего?

— Неужели думаешь, — заговаривает старик, выждав мгновение, — что мне так уж хочется тебя каждый раз упрашивать?

Колдунья морщится и отводит с неудовольствием взгляд, а сама злится только сильнее. Несколько мгновений Айва молчит, но потом резко прерывает тишину.

— Ох, какая ты молодец! — Паясничает колдунья. — А теперь сходи-ка, сделай еще вот это. А теперь вот это. И еще… надоело.

И колдунья уже отворачивается, намереваясь избегать разговора так долго, как только можно.

— А ты чего так взъелась? — Подступает старик.

Колдунья не отвечает и только сердито хмыкает, сжимая руки на груди сильнее. Но он не отступает. Вытерев серым плащом чистую ступку, он заталкивает в нее все собранные на ладони травы, начинает толочь, а сам подходит ближе к колдунье.

— Что тебя так сердит?

Он подходит все ближе, даже отставляет ступку с пестиком, встает рядом, а колдунья продолжает уворачиваться, не желая вести разговор.

— Всего в сотне шагов, говоришь, от того места, где мы спорили? — Говорит старик изменившимся голосом. — Или лучше сказать неподалеку от того места, где ты использовала печати?

Айва только сейчас понимает, отчего старик так строг. Обычно он поддается ее капризам, и сколько бы колдунья ни сердилась, не дает себе разозлиться. А хуже всего то, что ответить ей нечего, ведь старик очень редко ошибается, когда решается что-нибудь высказать.