Цена жизни

Новость о том, что командир пришел в себя, мигом облетела всех защитников осажденной крепости, в которую превратился опорный пункт. Грин, как мог, успокоил всех, сказав, что придумает, как вытащить их отсюда. С помощью Дениса он поднялся на чердак, сел на стул наблюдателя, и задумался. Солнце стояло высоко в небе. В городе уже почти не стреляли, только наверху, где база, все еще кипел, то затихая, то снова разгораясь, бой. Где-то что-то горело, ветер доносил запах гари. Ситуация казалось безвыходной. Опорный пункт блокирован, помощи ждать не от кого. Преодолеть под огнем открытое пространство, отделявшее его от окрестных домов, нечего и думать. Сарацины наверняка этого и ждут. С другой стороны, покончив с остальными очагами сопротивления, сарацины примутся за них. Подгонят артиллерию, танки. Если у них этого и не было, то теперь, после внезапной атаки, наверняка есть. Против тяжелого вооружения им не выстоять. «Если не знаешь, что делать, делай шаг вперед», вспомнил Грин слова Коцюбы. Шаг вперед… Грин принял решение. Он зашел в комнату, где лежал Никита, подошел к сваленным в углу вещам, и стал искать рюкзак Роберта.

— Грин, тебе помочь? — спросил бесшумно зашедший Мишка.

— Найди мне палку подлиннее, — сказал Грин, не глядя на Мишку.

— А зачем? — спросил Мишка.

— Флаг вывешивать будем, — ответил Грин. — Ты еще здесь? Бегом!

— Грин, ты что? Решил сдаться? — услышал он шепот. Грин повернул голову, и увидел, что лежащий на животе Никита открыл глаза, и смотрит на него.

— Сдаться? Это не наш путь, — ответил Грин, продолжая рыться в рюкзаке. — Вот, нашел, — он достал со дна Робертова рюкзака сверток. — Кстати, спасибо, что не бросил, Никита.

— Не за что, — просипел Никита. — Сочтемся при случае.

— Обязательно, — кивнул Грин. — Я твой должник. Ты как сам?

— Бывало и лучше, — ответил слабым голосом Никита.

— Грин, вот палка, — вернулся Мишка, неся в руках длинную палку. За Мишкой в комнату вошел Денис.

— Денис, возьми вот этот флаг, укрепи на палке, и вывесь на чердаке из слухового окна. — С этими словами Грин протянул Денису сверток. Денис развернул его, и увидел, что это флаг Республики. Мишка охнул.

— Это же… Измена, — вскинулся Мишка. Он оглянулся, и наткнулся на взгляд Дениса, который многозначительно провел рукой по цевью винтовки. Мишка сглотнул, и сказал: — И вообще — зачем сейчас это?

— У меня свои соображения, — ответил Грин.

Расстелив флаг на грязном полу гаража, Денис прибивал его гвоздями к палке. Свет переносного фонаря отбрасывал на стены причудливые тени. Денис с трудом различал, куда бьет, и попадал себе по пальцам. Бойцы, все, кроме Мишки, которого Грин отправил наверх, наблюдать, стояли вокруг него. Рядом стоял бронетранспортер. Лобовой люк был распахнут, обнажая внутренности двигательного отсека.

— Если вы хотите, чтобы машина поехала, отдайте фонарь, — бурчал Бибизян, которого оторвали от ремонта. Генератор, стоящий тут же, в гараже, по словам дежурного, не работал уже неделю. Он даже предлагал открыть ворота, чтобы был свет, но Грин не разрешил.

— Сейчас, еще один гвоздь, и все, — ответил Денис. Он еще несколько раз ударил молотком, и встал.

— Что это за фигня насчет флага? — недовольно спросил Бибизян, забирая фонарь.

— В общем, так, товарищи, — Грин придержал развернувшегося было Бибизяна за плечо. — Ситуацию вы знаете. Я принял решение прорываться. Бибизн обещает к вечеру починить БТР…

— К вечеру, это в лучшем случае, — Бибизян вытер пот со лба, оставив на лице черный след.

— Прорываться будем утром, на рассвете, — продолжил Грин, не обратив внимания на то, что Бибизян его перебил. — Приборов ночного видения у нас нет, ночью прорываться слишком опасно. Так что утро — самое время.

— А флаг этот зачем? — спросил Слон.

— Шансов у нас ноль целых, хрен десятых. Там наверняка сарацин не меньше роты, да еще с тяжелым вооружением, с противотанковыми гранатометами. Этот БТР — алюминиевая консервная банка с противопульной броней, и бойцов у нас — по пальцам пересчитать. Так что не буду кривить душой, товарищи. Скорее всего, мы все там завтра ляжем.

— М-да, — пробормотал Слон.

— Но я вот что подумал, мужики. Если уж карта нам так легла, и вариантов у нас нет… То я хочу умереть в бою, как положено. Под нашим, правильным, флагом. Я хочу, чтобы сарацины хорошо запомнили, как умеют умирать свободные люди. Поэтому, сегодня мы поднимем флаг Республики, а завтра, на рассвете, пойдем в бой. И мы их победим, сколько бы их там не было. Мы пройдем их насквозь! А если не пройдем, значит, так тому и быть. Даже мертвые, мы победим! Мы победим!

— Мы победим! — повторили Слон с Денисом. Бибизян глянул них, как на сумасшедших, и промолчал.

— Бибизян! — окликнул его Грин. — Ты с нами?

— Да… командир, — выдавил Бибизян, и уже увереннее, повторил: — Да! — Грин заметил, что панический огонек, не покидавший глаз ребят, погас. Они снова обрели веру.