Цена жизни

Солнце понемногу склонялось к закату. Флаг вывесили на крыше. Сарацины не стреляли. Казалось, что их и нет там, в домах напротив. Рисковать и проверять Грин не стал. Он распорядился готовить БТР к выезду — обвесить борта мешками с песком, чтоб хоть как-то укрепить броню, загрузить боеприпасы, укрепить пулеметы. Когда он закончил говорить с гражданскими, к нему подошел солдат, тот самый, что ставил под сомнение его способность командовать.

— Слышь, сержант, вы чего собираетесь делать? — спросил он развязно.

— Снимать штаны, и бегать, — Грину тон солдата не понравился, и ответил он в той же манере.

— Ага, вы уже раз, типа, побегали, — осклабился солдат. — В общем, так, соплячок. Мы тут посоветовались, — он кивнул на своего товарища. — Так что, уходим мы. И не вздумай нас удерживать.

— Удерживать? — спросил Грин. — Баба с возу… Валите на все четыре. Только ведь подохнете там без толку.

— Ну, это наше дело, — солдат торжествовал победу. А Грину было все равно — хотят валить, пусть валят. Он порадовался, что не посвятил этих двоих в детали предстоящего прорыва. Он не сомневался, что солдаты попадут в руки сарацин. И хорошо, если мертвыми. В итоге, наглый солдат ушел один. Второй передумал.

— Лучше я с вами останусь, — сказал он Грину. Солдат выглядел лет на десять старше Грина, на левой руке блестело обручальное кольцо. — Ты, командир, не трус, и ребята твои тоже. С вами — оно надежнее.

Наглый, услышав, что придется идти одному, только глазами сверкнул, и сплюнул. Прошло два часа, солнце зашло, и на землю упала ночь. Тоненький серпик луны практически не давал света, и за окном было темно, хоть глаз выколи. Денис отыскал где-то пачку свечей, и расставил по комнатам.

— Счастливенько оставаться! — просипел наглый солдат, и ушел в ночь. Грин проводил его задумчивым взглядом. Вскоре после этого ночь прорезал чей-то душераздирающий крик. Кричали в той стороне, куда ушел солдат.

— Писец котенку, — нервно хихикнул Мишка, и облизал губы.

— Тебя как зовут? — спросил Грин солдата, что остался.

— Амир, — ответил тот.

— Добро пожаловать в наши тесные ряды, Амир, — Грин пожал Амиру руку.

В гараже чихнул мотор. Было слышно, как надсадно гудит стартер, проворачивая вал. Забыв об ушедшем солдате, Грин тревожно прислушивался, вытянув шею. Наконец, прокашлявшись, мотор победно взревел, сотрясая дом. Грин проковылял в гараж. Чумазый, и до смерти уставший Бибизян победно на него взглянул, и поднял кулак с оттопыренным вверх большим пальцем. Грин приложил ладонь к виску, отдавая честь. Бибизян заглушил мотор.

— Ну что, будем летать? — спросил Грин.

— Летать не знаю, а ползать — так запросто, — хмыкнул Бибизян.

— Живем, мужики! — у Грина затеплилась надежда.

Убедившись, что все готово к выходу, Грин отпустил всех, кроме наблюдателя, спать. Народ разбрелся по дому, устраиваясь на ночлег. Грин прошел в комнату, где лежал Никита, сел на кровать. При помощи рук, со стоном, закинул ногу, и лег.

Грин думал, что заснет сразу же. Не тут-то было: нужно было привести в порядок мысли, продумать возможные варианты. Все, как в шахматах, на три хода вперед. Грин сел, опершись спиной на стену.

— Что, не спится? — спросил Никита. Он лежал на боку, огонек свечи плясал на блестящих зрачках.

— Думаю, — ответил Грин.

— Я слышал шум мотора. Починили БТР?

— Да, завтра на рассвете попробуем прорваться.

— Слушай, Грин… Только честно скажи, не крути яйца: есть у нас шанс?

— Шанс всегда есть, — ответил Грин. — Так Коцюба говорит. Мы живы, у нас есть оружие, есть транспорт. Значит, еще повоюем. В любом случае, сдаваться я не собираюсь. Мы или прорвемся, или ляжем все. Других вариантов нет.

— Значит, не зря я тебя вытащил, — задумчиво сказал Никита.

— Кстати, вот этого я не понял, — хмыкнул Грин. — Мы ведь не друзья. Мой друг Вайнштейн убил твоего…Давида, как там его звали. Вас с Мишкой приставили за мной присматривать. Чтобы, значит, я не сбежал или еще чего не утворил. Я бы на твоем месте плюнул и сбежал, как все. А ты подставился, вытащил. Почему?

— Своих не бросают… — Никита долго молчал, прежде чем ответить. — В тот момент, кроме тебя, своих не было. Даже не знаю, как это объяснить… я просто сделал то, что было правильно сделать, вот и все.

— А сейчас?

— Сейчас… Не знаю. Ты, и, правда, вывесил флаг вашей Республики?

— Поднял, не вывесил, — кивнул Грин.

— Очень опрометчиво с твоей стороны. Если мы выберемся, тебе будет очень трудно это объяснить. Зачем ты это сделал?