Цена жизни

Дубина отбросило к стене, так что он оставил Леонарда в покое. И очень, скажу я вам, вовремя, потому что по телу обратившегося кота уже шли волны обратной трансформации.

Колдун, которого знатно приложило о стену, вскакивать не стал, лишь поднялся на одно колено и резко развел руки в стороны. Его тут же окутала едва различимая пленка радужной сферы. Следующий удар Нартова ни к чему не привел.

— Дубина ты стоеросовая, — донесся из-под низко опущенного капюшона голос моего старого друга. — Ты что натворил?!

— Сделал то, на что ты оказался не способен, Грач! — с натугой удерживая защитный полог, прокаркал колдун.

— Идиот! «Сосуд жизни» запретили не просто так. Ты же погубил этих мальчиков. Два десятка перекачек жизненной энергии — и «сосуд» как дешевая свеча! — От возмущения Нартов даже прекратил атаку на соперника.

— Только не надо мне читать нотаций, омский Мясник!

— Я использовал лишь бросовый материал, чтобы познать тайны мироздания, да и то мне помогли осознать порочность этого решения. А ты уничтожаешь людей с искрой бесценного дара ради презренного злата!

Сорвавшись на пафос, Нартов дал волю своей ярости и с удвоенной силой врезал по полусфере магической защиты. Такого издевательства радужная пленка не выдержала, и пузырь лопнул. Из-за всех этих сполохов я не заметил, что именно произошло, лишь увидел, как безвольно осело на пол грузное тело, у которого вместо головы осталась лишь дымящаяся головешка.

Нартов тяжело вздохнул и только после этого бросился ко мне.

Снимать меня с крюка он даже не пытался, просто дотронувшись до цепи и заставив ее оборваться, а затем аккуратно помог мне опуститься на пол. Также по мановению руки профессора лопнули связывающие меня веревки. Прикоснувшись ладонью к моему лбу, Нартов пустил по телу бодрящую волну.

Ощущение, будто, разморившись в парилке до легкой слабости, ты резко ухнул в прорубь. Откуда и силы-то взялись. Мозг сразу перешел на повышенную производительность, и я тут же отреагировал на попытку Нартова снять капюшон.

— Федор Андреевич, не стоит…

— Не беспокойтесь, Игнат Дормидонтович. В свое время вы не смогли ничего увидеть, не получится и у местных видоков.

Да уж — одновременно и похвалил, и разбередил не самые приятные воспоминания.

Успокоившись за инкогнито своего спасителя, я перевалился на четвереньки и попытался встать, но поднялся лишь на колени, и слабость тут ни при чем. Буквально в метре от меня Леонардо предпринимал отчаянные, но явно безуспешные попытки содрать с себя артефактный ошейник, позволивший ему превратиться в монстра.

Я тут же пришел ему на помощь, и с человеческими пальцами это вышло намного проще.

Поднявшись на ноги, я протянул ошейник Нартову.

— Вы уверены, что он вам не понадобится? — не спешил профессор забирать артефакт.

Посмотрев на Леонарда, я увидел в его глазах такое отчаяние пополам с отвращением, что отбросил все сомнения:

— Уверен. Мы и без этого справимся.

— Как знаете, — проворчал Федор Андреевич, пряча ошейник под свой балахон.

Немного придя в себя, я осмотрелся и испытал приступ ощущения нереальности происходящего.

— Но как вы здесь оказались? Это прямо чудо какое-то!

— Увы, дорогой мой Игнат Дормидонтович, если жизнь чему и научила меня, так это тому, что чудес не бывает. Все очень просто. Когда Мыкола послал зов Цепешу, господарь пришел в некое замешательство. Ему очень не понравилось, что вы потащили юного стригоя в Москву. Если честно, с сохранением памяти новых симбионтов у нас не очень. Мыкола пока единственный удачный результат. Поэтому Дракула решил, что терять его никак нельзя, и отправил в Империю двух высших. Вы не представляете, каких усилий мне стоило напроситься к ним в компанию. Пришлось пригрозить господарю разрывом отношений.

— Напрасно вы так рисковали.

— Нет, не напрасно, — упрямо мотнул головой профессор, — у меня имелись серьезные подозрения, что в процессе изъятия Мыколы из-под вашей опеки вы можете пострадать. Но вернемся к так называемому чуду. В Хельсингфорс мы прибыли на частном дирижабле австрийского магната, а в Ругодив перебрались с помощью контрабандистов. И представьте мое удивление, когда мы уже проехали на крытом паровом фургоне Новгород по Московскому тракту, домнул Филипп вдруг заявляет, что чует Мыколу позади нас. Еще больше я удивился, когда на подступах к месту, где стригои учуяли своего собрата, уже меня нашел Леонард Силыч. Тут и пригодился подарок, которым я хотел подсластить вам потерю такого полезного помощника, как Мыкола. Жаль, что он вам не понравился.

В голосе профессора проскользнула легкая обида.

— Простите, — не зная, что ответить, я лишь беспомощно развел руками, параллельно пытаясь хоть как-то уложить в голове весь этот кавардак.

Да уж, все вроде выглядело вполне логичным, но все равно меня не покидало ощущение какого-то вмешательства свыше. Похоже, я еще не выполнил всего, что мне уготовано в этом мире. И уж точно совру, если скажу, что меня расстроил этот факт.

— Впрочем, — продолжил свою мысль профессор, — я не уверен, что вам теперь вообще стоит оставаться в Империи.

— Это еще почему?