Цена

Евреи были акробатами с начала мира. Я был тогда здоров как лошадь: алкоголь, женщины, что угодно, — только давай. Попробуй меня останови. Но жизнь остановила. Да, мой мальчик. (Почти с любовью кладет пластинку ни стол). Вот что такое Галлахер и Шин.

ВИКТОР(сам того не желая, более задумчиво, и с меньшим желанием говорить только о цене). Так что мы решили?

СОЛОМОН(осматривается, затем поворачивается к ВИКТОРУ и внимательно ни него смотрит). Скажите, как сегодня с преступностью? Неужели растёт?

ВИКТОР. Да, день ото дня. Слушайте, мистер Соломон, хочу, чтоб вы знали: я не очень общителен.

СОЛОМОН. Не очень.

ВИКТОР. Да, не очень. Я плохой бизнесмен и не слишком хороший собеседник. А потому назначайте цену — и конец. Идёт?

СОЛОМОН. Вы не хотите, чтобы мы были приятели?

ВИКТОР. Именно.

СОЛОМОН. Так мы не будем приятели. (Вздыхает). Но для того чтобы вам меня лучше узнать, я вам что-то покажу. (Достаёт из кармана свидетельство в кожаном переплёте, открывает и протягивает ВИКТОРУ). Это когда меня демобилизовали из Королевского флота. Видите? «Служба её Величества».

ВИКТОР(разглядывая документ). Ого! И что вы делали в британском флоте?

СОЛОМОН. Да при чем тут британский флот! Год рождения — что там написано?

ВИКТОР. Восемнадцатый… (Изумленный, смотрит на СОЛОМОНА). Вам почти девяносто?

СОЛОМОН. Да, мой мальчик. Я уехал из России шестьдесят пять лет назад — мне было тогда двадцать четыре. Всю жизнь курил, пил и любил каждую, кто мне давала. Так какой же резон мне сейчас плутовать?

ВИКТОР. С каких это пор для этого нужен резон?

СОЛОМОН. Нет, таких как вы я ещё не встречал!

ВИКТОР. Встречали — и не таких. Так вы назовёте цену или…

СОЛОМОН(сейчас он действительно испуган, ибо ВИКТОР не идёт на приманку, и СОЛОМОН стремится сохранить оставшиеся мосты). Как я могу назвать вам цену — ведь вы же не верите не единому моему слову!

ВИКТОР(с натянутой улыбкой). Я вижу вас впервые, а вы хотите, чтоб я вам верил!

СОЛОМОН(с жестом, в котором чувствуется отвращение). Так как же с вами начинать переговоры? Вы, конечно, простите, но здесь полицейские не нужны. Если вы хотите делать дело, вы либо верите, либо вообще ничего не выйдет. Я…я… Ладно, забудем об этом. (Встаёт и тянется за портфелем).

ВИКТОР(удивленно). Вы что?

СОЛОМОН. Так я работать не могу. Я слишком стар, чтобы слушать, как меня называют вором — стоит мне только открыть рот.

ВИКТОР. Кто вас так называл?

СОЛОМОН(двигаясь к двери). Нет, это мне не нужно. В моем магазине так не делают. (Грозит ВИКТОРУ). И учтите: я даже не назвал вам цену, а вы уже так себя ведете. Слышите? Я даже не назвал вам цену!

ВИКТОР(разгневанно). Так что ж вы пришли — одолжение мне делать? О чем вообще речь?

СОЛОМОН. Мистер, мне вас жалко! О люди, что с вами происходит? Вы ещё хуже, чем моя дочь! Ничему ни свете не верите, ничего не уважаете — как вы живёте? Думаете, это по-умному? И так стараетесь, так усердствуете. Я дам вам один маленький совет: не верить ни во что — очень просто, а вот верить во что-то — много труднее. Это трудно. Но если этого не уметь, тогда вы, друг мой, пропащий человек! (Идет к двери).

ВИКТОР(сдерживаясь, хотя ему это трудно). Соломон, вернитесь, а?

СОЛОМОН. Нет-нет. У вас есть проблема, а вы даже не хотите меня выслушать!

ВИКТОР. Да я слушаю. Бога ради, чего вы хотите? На колени что ли мне встать?

СОЛОМОН(ставит портфель я вытаскивает из кармана мятый сантиметр). Ладно, пойдите сюда. Сейчас я понял, что вы человек дела, а некоторые дела весьма забавны. (Измеряет сантиметром глубину шкафа). И сколько здесь, по-вашему? (Потом поворачивается и показывает ВИКТОРУ).

ВИКТОР(подходит к нему). Сорок дюймов. И что?

СОЛОМОН. А то, мой мальчик, что ширина двери спальни в современных домах тридцать дюймов, ну от силы тридцать два. А значит, его нельзя запихнуть.

ВИКТОР. А в старом доме?

СОЛОМОН(его отчаяние все растет). Я только хотел сказать, что у меня возможностей становится все меньше и меньше.

ВИКТОР. Что я, спросить не могу?