Ценный (ЛП)

Если подумать, я уверена, что теперь это дело рук дарителя, способного купить такое платье по собственной прихоти. Размышляя о всех финансовых нуждах Порт-Провиденс, я еще больше удивляюсь этому открытию. Я стараюсь выбросить это из головы. В конце концов, не имеет значения, какие деньги у Генри и как он решает их потратить.

Мы садимся за стол в центре сцены, и я понимаю, что напротив меня сидит мэр Лос-Анджелеса Лейси Брасс. Рядом с ней — один из самых известных пластических хирургов Лос-Анджелеса, а с другой стороны — тележурналист, чье имя я не могу вспомнить.

Мы, конечно, за VIP-столом. Люди за столом ведут светские беседы, представляются Генри и благодарят его за щедрость. Значит, это деньги. Не то чтобы меня волновало, что у него есть деньги, как золотоискательницу. Просто я поднимаю челюсть с пола, потому что он — последний человек, которого я бы назвала тайно богатым.

Через несколько минут ведущий вечера утихомиривает зал.

— Для нас большая честь быть сегодня здесь со всеми вами на нашем сорок третьем ежегодном гала-вечере. Мы особенно взволнованы, потому что у нас сегодня очень особенный гость. Это человек, который жертвует по сто тысяч долларов в год на протяжении последних десяти лет, а значит, в этом году его пожертвование официально достигло отметки в миллион долларов. Мы рады представить вам мистера Генри Бенсона.

Зал взрывается аплодисментами, и, к моему удивлению, Генри уже второй раз за сегодняшний день стоит перед залом, обращаясь к обожающей его толпе, и произносит речь.

— Спасибо, — говорит он несколько раз, пока толпа затихает и занимает свои места. — Это дело очень важно для меня. Как некоторые из вас, возможно, знают, когда мой отец, Генри Бенсон II, был болен, я был в состоянии лично ухаживать за ним в течение последних двух лет его жизни. Я уверен, что благодаря моему постоянному вниманию он смог прожить так долго, как прожил, когда врачи давали ему всего два месяца жизни. Те дополнительные дни, проведенные с ним, очень дороги для меня. И мне очень приятно осознавать, что о нем хорошо заботились и ухаживали за ним.

В зале раздаются легкие хлопки, когда Генри делает паузу.

— Не у всех есть возможность остановить свою жизнь и позаботиться об уходящем близком человеке. Не у всех есть сеть близких людей. Когда я услышал о миссии хосписного центра округа Лос-Анджелес, которая заключается в том, чтобы обеспечить любовь и заботу семьи тем, кто находится в затруднительном положении, я без сомнений понял, что это организация, которую я должен поддержать. Огромное спасибо за то, что позволили мне стать частью вашего праздника этим вечером.

Когда он отходит от микрофона, все снова аплодируют, и ведущий пожимает ему руку, передавая Генри стеклянную табличку с гравировкой. После его речи подают еду, и десятки людей по очереди подходят к Генри и жмут ему руку, рассказывая о близком человеке, которому помогла организация, или о том, как сильно его история вдохновила их на пожертвования.

Толпа поклонников настолько плотная, что мы едва успеваем откусить по кусочку от потрясающего филе миньона и хвоста лобстера. Каждому встречному он представляет меня… как свою девушку. Возможно, это из-за бокала шампанского, который я выпила, но мне кажется совершенно излишним так преувеличивать уловку. Я блокирую это в голове, чтобы не надеяться. Но, черт возьми, как же приятно это слышать.

После ужина начинается живой аукцион, который оказывается гораздо более захватывающим, чем я ожидала, наблюдая за тем, как люди оживленно торгуются за такие глупые вещи, как билеты на футбол и места в опере. Однако они собирают еще четверть миллиона, и как только начинаются танцы, Генри оттаскивает меня в сторону.

— Думаю, мы можем улизнуть, — шепчет он.

— Ты не хочешь танцевать? Думаю, есть еще два или три человека, чьи руки мы еще не пожали, — он смеется.

— Нет, пожалуйста. Здесь было много народу. И я хочу с тобой пообниматься.

— Больше, чем ты привык в Порт-Провиденс, я полагаю.

— Я живу один в хижине в лесах, что ты думаешь, женщина?

Мне нравится видеть разные стороны Генри. Военный, филантроп и антисоциальный горный человек, который просто хочет понежиться в постели. Я чувствую, что мне повезло узнать его таким.

— Ты уверен, что они не могут поставить нашу песню? — поддразниваю я.

— Хотя я не хотел бы пропустить медленный танец с тобой под «Хлопкоглазого Джо», у меня есть несколько других идей на случай, когда мы вернемся в отель.

Я медленно выдыхаю.

— Тогда поехали.

Он ухмыляется, и мы наполовину бежим к парковке. Вернувшись в джип, когда мы мчимся по теплым улицам Лос-Анджелеса, Генри смотрит на меня.

— Теперь ты знаешь мой секрет. Теперь ты думаешь обо мне по-другому?

— Я имею в виду, это шок. Думаю, платье должно было послужить подсказкой. Или, может быть, увидев дом твоей матери. Но я не понимаю одной вещи.

Генри протягивает руку через консоль и берет меня за руку.

— Какой?