Цент на двоих. Сказки века джаза

Янси жалобно забилась в самый дальний угол сиденья. Она старалась изо всех сил, но не могла понять, где она совершила промах и что именно так фатально на него повлияло. Впервые в жизни она так явно предлагала себя мужчине – и оказалось, что ему она не нужна! Даже шаткость ее теперешнего положения поблекла по сравнению с постигшей ее неудачей.

Она ехала в машине все дальше и дальше – холодный воздух, вот что ей сейчас было нужно. Прошло десять ужасных минут, прежде чем она осознала, что у нее нет ни гроша, чтобы заплатить таксисту.

«Неважно, – подумала она. – Он просто сдаст меня в участок; там, по крайней мере, можно будет переночевать».

Она начала думать о таксисте.

«Бедняга! Он, наверное, будет в ярости, когда все откроется. Может, он очень беден, а ему самому придется платить за меня штраф». Она так расчувствовалась, что заплакала.

– Бедный таксист, – вполголоса сказала она. – Иногда жить так трудно, так тяжело!

Она постучала по стеклу и, когда машина подъехала к тротуару, вышла. Они остановились в самом конце Пятой авеню; на улице было темно и холодно.

– Зовите полицию! – воскликнула она тихо и печально. – У меня нет денег.

Нахмурившись, таксист посмотрел на нее:

– Зачем же вы тогда садились в машину?

Она не заметила, как метрах в двадцати позади остановилась другая машина. Она услышала только скрип шагов по снегу, а затем рядом с ней раздался голос.

– Все в порядке, – обратился голос к таксисту. – Вот, возьмите! Банкнота перешла из рук в руки. Янси покачнулась и почти упала, но кто-то ее поддержал – и она узнала пальто Скотта.

Скотт все знал – знал, потому что поехал в Принстон, чтобы сделать ей сюрприз; потому что незнакомец, к которому она обратилась, выходя из ресторана в «Ритце», оказался его лучшим другом; потому что чек ее отца – тот самый, на три сотни долларов, – ему из банка вернули с пометкой «баланс счета отрицательный». Скотт знал – он знал обо всем уже несколько дней.

Но он ничего не говорил; он просто стоял рядом, поддерживая ее за руку и глядя, как уезжает прочь такси.

– Ах, это ты, – слабым голосом произнесла Янси. – Какая удача, что ты как раз ехал мимо! Я, как последняя дура, забыла в «Ритце» кошелек! Я делаю так много глупостей…

Скотту вдруг стало весело, и он рассмеялся. Сверху падали снежинки, и, чтобы Янси не упала в слякоть, он взял ее на руки и понес к своему такси.

– Так много глупостей… – повторила она.

– Сначала в «Ритц», – сказал он шоферу. – Нужно забрать чемодан!

Это – журнал

Группа известных персонажей из мира американской периодической печати

Сцена представляет собой обширное и нудное внутреннее журнальное пространство – не порох и пушки, конечно, а бумага и общедоступность. На занавесе кривится девушка на лошади, напечатанная в пяти цветах. Одной рукой она подносит к своим глянцевым губам чашку чая, другая рука изогнута так, словно она только завершила удар клюшкой для гольфа; одним ярко накрашенным изумленным глазом она следит за изгибами своей чашечки и ее товарки, стоящей на красивом томике стихов, который она держит в другой руке. После поднятия занавеса открывается задник сцены, оформленный в виде коллажа из журнальных обложек. Из мебели на сцене стоит столик, на котором лежит один-единственный журнал, олицетворяющий «Журнал» как таковой; вокруг него на стульях, залепленных рекламами, сидят четверо актеров. Каждый актер держит плакат, на котором написано имя представляемого им персонажа. Например, Рассказ Эдит Уортон держит плакат, на котором написано: «Автор – Эдит Уортон, в трех частях».

Рядом с левой ложей (но не в ней!) стоит джентльмен в одном белье, держащий огромный плакат, на котором написано: «Это – журнал».