Центр роста

- Забудьте, босс! Я тронут и восхищен… Я не мог и мечтать…

Патрон прищурился. Восторги Келли показались ему ненатуральными.

- Ваш сарказм неуместен. Вы предпочитаете домашний арест?

Келли зажал себе рот руками, изображая смирение. Патрон нахмурился:

- Прекратите паясничать! Теперь мне все окончательно ясно. Вы захворали, мой друг. Вы нуждаетесь в психологической коррекции и отдыхе. Ваши реакции совершенно разболтались, вы не владеете собой. Что за гримасы, что за жесты! Уверен, что на сердце у вас совсем другое… Итак, отправляйтесь в бухгалтерию, возьмите там чек и билет на специальный рейс. Предупреждаю вас, что Центр - международный. И даже сверх того. Там будут всякие, не подведите фирму. Держите себя в руках. Вот вам новые документы, старые оставите у секретаря.

Патрон выдвинул ящик письменного стола и вручил Келли темно-синюю книжечку с гербом. На гербе изображался молодой и мудрый бог паспортной службы, красовавшийся в снопах и колосьях ржи.

- Будьте молодцом, - попросил патрон. - Центр… я бывал там. Что греха таить! Юность неразумна. Я страдал раздвоением личности, осложненным эксгибиционизмом. И насмотрелся… Арупа там, Рупа - сами увидите.

А. Келли расстроенно переспросил:

- Что, что это такое - Арупа и Рупа?

- Сущности, - строго сказал патрон и отвернулся. - Вы можете удалиться. Не забудьте поблагодарить богов за все, что они для вас сделали.

Стеллаж отъехал. Келли поклонился спине патрона и шагнул в проем, из которого пахнуло жареным. В секретариате он оставил старый паспорт, в бухгалтерии расписался сперва за чек, а потом - на чеке. Дальше он шел уже по кровавым следам и за углом обнаружил распростертое тело недавнего просителя, в руке которого была зажата квитанция.

Келли вышел на улицу, остановился, достал новый паспорт, раскрыл. Документ был выписан на имя мистера О’Шипки.

«Оракул! - ахнул Келли и уважительно покачал головой. - Он знал!»

Глава вторая, в которой противостояние по капризу судьбы оборачивается сотрудничеством

О’Шипки наведался в «Бар». «Баром» назывался трактир Густодрина: грязная забегаловка, выступавшая пятым углом знаменитой площади. От «Бара» разбегались два луча: проспект Мосторемонтников и улица за номером сто сорок девять.

У Густодрина было жарко, как в аду. Плясало пламя, шипела мясная туша.

О’Шипки взгромоздился на высокий табурет, заглянул под стойку и заказал себе «все, как обычно». Из-под стойки вырос мохнатый детина, перетиравший стаканы: сам Густодрин.

- Богу богово, - пробурчал он, кивая на угол, в котором скучало деревянное божество, отдаленно напоминавшее Диониса.

О’Шипки снял свою широкополую агентурную шляпу и небрежно поприветствовал идола. Густодрин, румяный и черный, наливал из бочонка в большую ребристую кружку.

- Не мое дело, - просипел он мрачно. - Но зная вас… Видите вон того малого, в малом же зале? Он выпил лишку и похвалялся, будто уложил на обе лопатки самого А. Келли.

- Теперь я О’Шипки, - поправил его О’Шипки, надевая шляпу на место одной рукой и размахивая новым паспортом - другой. - Где, вы говорите, он расселся?

Табурет умел вращаться. О’Шипки дернул тазом и сразу увидел недавнюю мишень. Перед несостоявшейся жертвой стоял пустой кубический стакан, чем-то похожий на своего опустошителя.

- Выкинуть его, мистер? - Густодрин оперся лапами о стойку. - Тем более что он все уже выпил и больше не просит.

- Я сам, - болотные глаза О’Шипки налились кровью. Побагровело и все остальное лицо, так что веснушки потонули в насыщенной краске.

Он сполз с табурета и направился к обидчику, поигрывая увесистой кружкой. Жертва поджидала его с безмятежным и уверенным видом. Казалось, что она слушает канарейку, которая глупо распевала в позолоченной клетке.

Густодрин, предчувствуя драку и относясь к ней со всей серьезностью, выбрался в зал и набросил на клетку черную шаль.

- Гляди, как безумный, - проворчал он. - Спать, Паваротти, спать!

О’Шипки подсел к столику.

- Так это вы, - отметил он с расстановкой, и в трех его бесцветных словах уместился длинный и страшный приговор.

- У вас феноменальная память на лица, - отозвался бывший клиент. О’Шипки с отвращением рассматривал его личико: бледное, гладкое, с хрящеватым носом и без подбородка. Там, где должен был находиться подбородок, располагался сразу кадык. Но телом тип был сущая кубышка.

- У нас с вами есть одно незаконченное дельце, - О’Шипки состроил любезную физиономию и сунул руку в карман.

- Забудем! - Жертва, видя, что вот-вот произойдет непоправимое, быстро выложила на стол пеструю карточку. - Есть другое дельце, гораздо более важное.

О’Шипки уставился на карточку, узнавая счастливый билет.

- Вы хотите сказать…

- Именно, сударь. Нам с вами предстоит совместное путешествие в Центр Роста. Ваш начальник принес мне подобающие извинения, после чего поставил в известность о принятых мерах. Вы едете на остров… а посему разрешите представиться: Шаттен-младший, в девятом поколении эмиграции.

О’Шипки впился в кружку и осушил ее на треть.