Централийская трагедия. Книга первая. Осень 1961

– Бауэр, тот, что муж миссис Дальберг-Актон? – переспросила женщина и встрепенулась.

– Угу, – кивнул я и мысленно добавил, злясь на ее глупость: «У вас тут что ли много пропавших без вести Бауэров?».

– Следуйте за мой, господин Бауэр, – переменилась она в тоне и с особой учтивостью проводила меня в кабинет главного следователя.

Одного взгляда на следователя было достаточно, чтобы мгновенно не возлюбить его, и это первое впечатление не изменилось до самого конца моего пребывания в Централии. Он был неотесанным деревенщиной в измятой рубашке, с усталым щетинистым лицом, сонливым, пустым взглядом и всклокоченными черными, местами поседевшими, волосами. Он держал в желтых зубах сигарету и небрежно смахивал пепел куда приходилось. Порой истлевший конец сигареты падал прямо в его кружку с черным кофе, из которой он, разговаривая со мной и, вероятно, нервничая, несколько раз случайно отпил, но тут же сплюнул с междометием: «Фу ты!». Когда я вошел в кабинет, он неуклюже поднялся с места, пригласил меня присесть, но сам зачем-то остался стоять. С минуту он переминался с ноги на ногу, расслабил засаленный галстук, прокашлялся, затем нелепо порылся на столе, сделав серьезный вид, переложил несколько папок с места на место и отсутствующим взором заглянул в несколько бумаг.

Наконец, он рухнул обратно в свое кресло и выдохнул:

– Значит, Бауэр.

Он тупо уставился в стену, словно уснул с открытыми глазами, но вскоре опомнился и представился:

– Билл Фауст.

В своей голове я вскоре прозвал его «сонливым Билли», потому что он всегда выглядел так, будто только что очнулся ото сна.

Он протянул мне грубую руку с желтыми от никотина пальцами, и я неохотно ее пожал.