Центральная и Южная Европа

— Слишком уж близко расположились они к моему замку! — живо воскликнул Хартмут. — Это не паломники, дорогой мой отец, это, вероятно, Вате, витязь из Штурмена, со своими воинами. Так должно быть, судя вон по тому знамени. А вот тонкое шерстяное знамя вождя из Гарадеи. На нем изображена золотая голова. Плохо же придется этому витязю, прежде чем опустит он его в знак поражения. Да, охотно избежал бы я таких отважных гостей в моей земле. Король мавров привел с собою, конечно, не менее двадцати тысяч воинов, явившихся сюда, чтобы снискать себе чести и славы. А вон там знамя Хоранда, правителя Дании; с ним рядом вижу я и знакомое мне знамя Фруте; а вон там и Морунг, владелец Валейса; много врагов привел он к нам с собою! Еще вижу я знамя и на нем яркую красную черту — это знамя Ортвина, властителя Ортрика; мы убили его отца, и он пришел сюда не с дружелюбной целью. Но вот еще знамя — оно белее лебедя, и на нем золотой герб; его прислала сюда из–за моря свекровь моя, Хильда. Хегелинги успеют показать нам свою ненависть, прежде чем наступит завтрашний вечер. Но вот тут вижу я еще широкое шелковое знамя небесно–голубого цвета. Его принес из Зеланда король Хервиг. Жестоко выместит он на вас свой гнев. Явился к нам и Ирольт, — насколько я вижу, много привел он с собою фризов и голыптинцев. Да, дело идет к битве, — вооружайтесь же, воины, пора!

— Вставайте, мои воины, — говорил Хартмут, — раз эти грозные гости так близко подошли к моему замку, мы должны встретить их у ворот ударами мечей.

Живо поднялись на ноги воины, не покидавшие еще постелей, и потребовали себе свои боевые доспехи: хотели они помочь королю защищать свои владения, и скоро явилось к нему сорок сотен прекрасно вооруженных воинов в роскошных одеждах.

Вооружились и сами короли, Людвиг и Хартмут. Пленницы же радовались, глядя на пришлое войско: ни у одной из них не было в замке друзей и близких.

— Кто в прошлом году смеялся, тот в нынешнем будет плакать, — сказала одна из них.

Херлинда тем временем побежала к Хартмуту.

— Что делаешь ты, Хартмут? — воскликнула она. — Или хочешь ты сам лишиться жизни и уложить на месте всех этих воинов? Подумай, ведь хегелингов приходится, по крайней мере, по тридцати на каждого из вас! Притом же все они тебя ненавидят за гибель своих друзей и родичей. Они перебьют вас всех, как только выйдете вы за ворота замка.

— Уйди отсюда, матушка, — отвечал ей Хартмут. — Учи своих женщин вышивать шелками и золотом, а нам ты не указчица. Не хочешь ли опять выслать на берег для стирки Кудруну и ее девушек, как ты делала это прежде? Ты находила, что нет у нее ни друзей, ни верных слуг. Ну вот, сегодня они отблагодарят тебя за все.

— Таким обращением я хотела лишь сослужить тебе службу, — возразила Херлинда. — Послушайся же меня теперь: замок твой крепок и надежен, — прикажи запереть ворота, и этим гостям не принесет много пользы их поездка. Подумай хорошенько, сын мой: у тебя здесь запасено хлеба, вина и всяких сладких яств, по крайней мере, на год. В этом случае не удастся им освободить тех, что находятся здесь в плену.

— Охраняйте свою честь, но берегите и свою жизнь, — продолжала она. — Прикажи стрелять из самострелов из окна замка: много погибнет врагов, и друзьям их дома придется их оплакивать. Прикажи также пустить в ход машины, снабдив их хорошенько канатами. Замок твой полон воинов, но прежде чем допустим мы вас сразиться с врагом в открытом поле, мы сами — я и мои девушки — будем носить вам камни на крепостные стены нашими белыми руками.

— Уйди отсюда, госпожа, — в гневе восклицал Хартмут, — разве можешь ты давать мне советы? Прежде чем запереться мне в этом замке, я предпочту умереть, сражаясь в открытом поле с воинами Хильды.

Заплакала старая королева.

— Говорю я так, лишь желая спасти тебе жизнь, — сказала она. — Вооружайтесь же, воины, и пусть под вашими мечами искры сыплются дождем из шлемов! Не покидайте моего витязя и глубокими ранами встречайте врагов.

— На этот раз хорошо распорядилась королева, — сказал Хартмут. — Слушайте же, слуги мои: щедро награжу я тех, кто сегодня исполнит мою волю и поможет мне расправиться с врагом, и щедро одарю сирот, потерявших в битве своих отцов!

В замке тем временем воины Людвига успели уже вооружиться — была их целая тысяча и еще одна сот–ня. Выходя из замка, Людвиг все–таки оставил там для его охраны пятьсот отважных, славных рыцарей. Потом сняли запоры со всех четырех ворот замка, и следом за Людвигом и его воинами потянулись все, желавшие оказать помощь молодому королю, и было их там целых тридцать сотен.