Центральная и Южная Европа

— Просит тебя дядя твой, Эрменрих, приехать к нему, как только тебе будет можно, и никак не откладывать поездки дальше, чем на утро. Теперь же скажу я тебе без утайки: когда бы и как бы ты туда ни приехал, ты потеряешь там и свое достояние, и жизнь. Лучше совсем отказаться тебе от этой поездки, чем обрести в ней смерть. То было бы безутешное горе для всех твоих людей. Оставайся здесь, сын Дитмара! Я сказал тебе всю правду без утайки. Кликни же клич по всей своей земле и собери побольше воинов в своих крепостях, — ты ведь знаешь теперь, что тебя ожидает предательство и измена. Да сохранит тебя Господь! Я же, с твоего милостивого разрешения, поеду домой в свою землю, и, поверь мне, на меня ты смело можешь положиться: ради тебя готов я пожертвовать своими воинами, достоянием, женой и даже собственной жизнью.

Посол уехал и, не останавливаясь на пути, приехал прямо к Эрменриху и сейчас же доложил ему то, о чем в Берне не было и помину.

— Государь, — сказал он, — я передал Дитриху твои слова, и теперь поступай, как тебе будет угодно. Отныне вы — чужие друг другу: он не приедет.

Великая беда и горе постигли тут Дитриха, и вероломство было их причиной. Это было первое горе, которое познал он прежде, чем успел достичь полной возмужалости. Эрменрих предлагал свое золото каждому витязю и щедро осыпал дарами тех, кто соглашался служить ему за плату. Так собрал он большое войско и сейчас же пошел с ним туда, где наверняка ждала его слава, — в герцогство Сполето. Много вреда причинил он тут. В марке Анкона опустошил он земли, разорил людей и приказал все спалить пожаром. Недолго оставался он и тут и пошел дальше, повсюду неся с собою грабежи и пожары. Никому не было пощады, ни знатным, ни малым, ни богатым, ни бедным, ни врагам, ни купцам, ни другим заезжим людям: всем приходилось туго от измены Эрменриха племяннику своему, Дитриху. Но Эрменрих о том и не думал и продолжал разорять огнем и мечом одну землю за другою. Так, не зная стыда, захватил он все римское царство, распрос–транив пожары до самого Милана, и не задумываясь избивал мужчин и женщин. Со временем Господь наказал его за это, но тогда повсюду стояли вопли и плач, и только и шли толки об этой обиде и угнетении. Но король Дитрих ничего еще не слыхал о бедствиях, постигавших его людей.

 

Но вот в Равенне герцог Сабен узнал, что Эрменрих с войском стоит перед городом Миланом. К сожалению, было эта правда и никто не спасся от его руки. Говорят, Эрменрих дал клятву, что он не остановится на своем пути, пока не возьмет Берна.

Дитрих узнал обо всем от Фолькнанта, которого поспешил послать к нему с вестями герцог Сабен. Сначала Хильдебранд не хотел и верить, что Эрменрих успел собрать такое большое войско, но Фолькнант утверждал, что при нем было до восьмидесяти тысяч воинов, и умолял его и Дитриха поскорее сзывать к себе на помощь друзей.

— Не надо только торопиться и действовать опрометчиво, — отвечал Хильдебранд. — Тогда мы соберем такую силу, что Эрменриху придется плохо.

В то время как они так совещались, пришла весть, что к Берну подходило какое–то чужое войско. Дитрих думал уже, что то были враги, и приказал готовиться к защите города, но тут во двор его замка въехало двое всем хорошо известных рыцарей: то были Хельмшарт и могучий Вольфгарт. Приехали они с вестью, что могучее войско, подходившее к городу, состояло из надежных и преданных Дитриху друзей; они собрались к нему на помощь, как только узнали о вероломстве Эрменриха.

Тем временем прибывшие воины вошли в город и были там радушно приняты. Но не пришлось им долго отдыхать: враги были уже близко.

Дитрих объявил, что он намерен выйти со своим войском из города и напасть на Эрменриха, и при этой вести во всем городе поднялся плач и сетования: то матери и жены оплакивали своих сыновей и мужей, отправлявшихся на битву и, может быть, на верную смерть. Наконец сам король Дитрих вышел к толпившемуся народу и сказал: «Если есть здесь хоть кто–нибудь, кого я обидел или кому я причинил зло, то пусть они простят меня за то ради Господа Бога; не знаю, придется ли еще нам с вами свидеться». При этих словах плач и сетования только усилились, и все воскликнули как один: «Да сохранит тебя Господь! Ты никогда не причинял нам никакого зла!»

Стояла глухая ночь, когда Дитрих со своими воинами услышали вдали глухой шум от подходившего неприятельского войска. Хильдебранд посоветовал выслать дозорных, чтобы разведать, как велики неприятельские силы. Дитрих послал самого старика Хильдебранда и с ним Фолькнанта, Эревина и Хельмшарта; но не рады были они тому, что увидели.

— Государь, — сказали они, возвратясь к Дитриху, — враги чересчур многочисленны, и тебе их не одолеть. Вернись в город и придумай что–нибудь другое.

— О возвращении не может быть и речи, — воскликнул пылкий Вольфгарт. — Мы должны сами напасть на них, витязи, хотя бы их было там до шестидесяти против одного из нас!

Дитрих же молча взял в руки знамя.