Центральный Зомбиленд

Лежа в постели, она еще долго перебирала те яркие крошки, что когда-то бережно откладывала для записи на подкорку. И когда уже почти выбрала самое главное, и главного оказалось не так уж мало, она повернула голову влево, чтобы спросить у него правильно ли она сделала выбор. И вопрос почти сорвался с ее губ, когда она поняла, что ответом будет лишь тишина. И протянутая ею рука не нашла тепла в том месте, где его не было. И тогда она всхлипнула, ей стало так больно и обидно. Так не должно было быть.

Лина долго еще лежала, всматриваясь в серую стену напротив. Стена эта была покрашена в яркий персиковый цвет, который они вместе выбрали когда-то. Только сейчас в темноте этого цвета не было видно. Она снова всхлипнула. Она знала, что всхлипывает в последний раз. Она знала, что завтра не будет выбирать долго и попросит удалить все и сразу. Так проще. Так легче…

Уже на грани бессознания, свернувшись калачиком под одеялом, Лина прикусила нижнюю губу и ощутила каплю соленой влаги, скатившуюся по щеке. Точно такую же, что катятся, когда режешь лук. Да, именно все и сразу. Так будет не больно. Бессознание пришло, и ярко-персиковую стену уже не терзали бессмысленные воспоминания и вздохи.

Часть вторая

ГОРОД ЛЮДЕЙ

Глава 1

Высокий забор, украшенный многочисленными механическими причудами, неторопливо плелся по обеим сторонам дороги. Дорожное покрытие было гладкое, без малейшей неровности, а тем более ухаба или колдобины. Вот ведь слово какое – «колдобина», хоть все мозги расшиби, не догадаешься, откуда взялось оно, каким образом родилось в чьем-то давнишнем воображении. Неадекватная, наверно, была личность. Непонятно мыслила.

Дороги в Центральном Зомбиленде были и так неплохие. Нет, раньше, конечно, они пребывали в ужасном состоянии. Но то раньше, в доисторические, доэволюционные времена. В ту эпоху вымершее уже человечество (хотя, как оказалось, не до конца вымершее) никак не могло наладить даже вокруг М-полиса вменяемую и удобную дорожную сеть. Как ни старалось, как ни пыжилось, какие программы ни принимало, какие средства в песок и гравий ни закапывало. Не выходило и все! Одни ямы, вымоины, да эти, непонятные, колдобины.

Только с окончательным утверждением зомби-социума на данных территориях дороги стали стремительно исправляться. Вроде и дожди шли как прежде, и заморозки часто коробили землю, а дороги с каждым годом лишь выпрямлялись и разглаживались. То ли автоматизированные дорожные роботы так и не научились класть асфальт поверх луж, то ли зомби-прорабы никак не додумались до сакрального смысла слова «откат», то ли изобрели таинственные ученые наконец маленький чип, не пускавший в рейс перегруженные сверх всякой меры автофуры. Экономическая теория затруднялась с определением основной причины дорожного возрождения. Однако бесспорным фактом оставалось то, что дороги в Центральном Зомбиленде были отличные. (Смотри институтский курс «Основы экономики транспорта», стертый через два дня после получения диплома.) Ну а этот конкретный проезд был просто идеальным.

За плетущимся по краям забором обнадеживали молодой зеленью нагловатые белые березы и серьезные до грусти ели. Утренняя синева неба широкой полосой ровняла путь сверху. Кирилл ощущал спокойствие, впервые за последние дни. Лишь в самой глубине сознания пищала, подрагивая, некая тревожная нотка, не имея силы пробиться сквозь корку умиротворения и вырваться на поверхность.

Даша шла рядом и время от времени поглаживала его руку. То ли был он ей симпатичен, то ли она просто проверяла его пульс и температуру. Вопреки ситуации ему эти мимолетные прикосновения нравились. Они встретились глазами, и девушка улыбнулась Кириллу. Улыбка получилась искренней и обнадеживающей. Мыслей ее он не чувствовал, но глаза не могли настолько откровенно лгать. Мягкий ветерок нежно путал ее светлые слегка вьющиеся волосы, спасенные из-под откинутого уже назад капюшона.

– Не бойся, – она снова улыбнулась и погладила его по запястью.

Он и не боялся. Какой смысл бояться этой девчонки? Зомби вообще не боятся. Тем более человека.

Она шла слева от него, смотрела ему в глаза и иногда ласково касалась его левой руки своей, тоже левой. Ох уж эти левые конечности, сколько бед они ему принесли… Странно. Какая-то глупость получается. Касается левой рукой левой же руки… И ноги его почему-то неподвижны… И дорога не бежит приветливо навстречу ему, а трусовато убегает прочь! Ах, да… Он же не идет! Его везут!..

Растормошенные и недовольные, как после болезненно глубокого сна, притащились воспоминания. Скрутивший его спазм, онемевшие руки и ноги, отказавшиеся слушать приказы из головы. Три или четыре невесть откуда взявшихся робота-охранника, запасливо притащившие передвижные носилки. И Даша… И ее милая сочувствующая улыбка под полулунами серых в синеву глаз…

– Не бойся. Все будет хорошо…