Центровые

Виктор там наряду с Круминьшем играл, пожалуй, первую скрипку. Он во многом определял лицо нашей команды, ее силу и мощь. Поскольку Круминьш и Зубков были очень разными по стилю (а значит, разными были манера, внешний рисунок действий их троек), то и играли они в непохожий баскетбол. Противнику каждый раз надо было приспосабливаться то к одной, то к другой связке. Но ни у кого таких ресурсов, таких ярких игроков (да еще в таком количестве) не было.

Так же, как и в Чили, на открытых площадках проводился чемпионат Европы‑59 в Стамбуле. Финал состоялся на стадионе «Меджатпаша». Зубков туда приехал уже звездой первой величины. Рядом с ним начали раскрываться Петров и Вольнов. Игра Виктора продолжала удивлять наших конкурентов. Французы, которые привезли гиганта Лефевра, готовились к борьбе с Круминьшем. А против их центрового вышел Зубков. И уступая сопернику в росте более 15 сантиметров, изрядно помотал его и сам набрал 15 очков, что в итоге и принесло нам крупную победу — 42:23. А вот опытнейший Мирчев из сборной Болгарии на этот раз нашел противоядие в споре с Витей, набрал 22 очка, а нашему центровому раскрыться не дал. Пришлось выпускать «большого Яна», после чего мы опять выиграли. Зато в финале с венграми — а тогда это была популярная, сильная, известная команда — Зубков отыграл выше всех похвал. Помешать ему не смогли ни Шимон, ни Банхеди, ни Жирош, ни Кримингер, лидеры сборной Венгрии.

О характере Вити говорит и такой неприятный, но поучительный для меня факт. В 1963 году накануне чемпионата мира Зубков явно сдал. Меня это очень беспокоило, и я как–то поделился своими тревогами с известным журналистом, прекрасно знающим мир баскетбола. Сказал же я ему, что или вообще не возьму Зубкова на чемпионат, если он будет в такой же форме, как и теперь, или это будет его последнее выступление за сборную. К сожалению, журналист не только передал мои слова Вите, но и опубликовал их. И долгое время бывшие у нас с Виктором отличные отношения тут же испортились. Он обиделся и не считал нужным, как и обычно, скрывать свое отношение ко мне. И долго еще помнил мне тот промах, хотя мы уже помирились и поняли друг друга. Я же тогда усвоил, насколько деликатное, тонкое это дело — связь с игроками. Молодой тренер, я не знал, что нельзя посвящать в интимную сторону процесса создания команды, коллектива кого–либо из посторонних, пусть даже уважаемых и довольно близких людей. Мне не хватило тогда логики, уважительности, такта по отношению к Зубкову. Это был мне хороший урок на будущее.

Отыграл же Виктор на чемпионате мира вполне прилично, хотя уже и не так ярко, как прежде, когда был признан лучшим центровым на чемпионате Европы‑59 в Стамбуле и в турне по США в том же году. Кстати, в Стамбуле он вообще был одной из самых заметных и популярных фигур на чемпионате. Мы жили в отеле «Пера–палас», но питание там нас не устроило: в Европе едят мало, а в Турции к тому же очень своеобразное меню. Наши же ребята — и Зубков прежде всего — вкусно и сытно поесть любили всегда. Пришлось договориться о столовании в нашей миссии, где Зубков вскоре стал любимцем повара. Витя был удачным рыболовом, очень гордился этим и всегда радовался хорошему улову. Не раз он поставлял нам на обед свежую рыбку…

К середине 60‑х годов это был уже совсем не тот типичный ростовский парень, каким мы его знали прежде. Раньше он любил быть на виду, искал для этого любой повод (скажем, в Мельбурне подружился со знаменитым штангистом Владимиром Стоговым, который был Зубкову по пояс; поэтому на теплоходе «Грузия», когда мы возвращались домой, они часто ходили вдвоем, чтобы играть на контрасте роста и обращать на себя внимание), мог себе позволить вольности, любил погулять, не слишком заботился о режиме. Но, повзрослев, женившись, остепенился, стал совсем другим: негативные черточки исчезали, а положительные вышли на первый план. Простой, открытый, честный, он вызывал всеобщее уважение. Ребята его любили, прислушивались к его словам все, даже его лучший друг Миша Семенов, хотя был и старше Вити, и опытнее.

Виктор Зубков выделялся из баскетболистов своего поколения и потому, что играл в интеллектуальный и яркий баскетбол. На него приятно было смотреть, он вызывал интерес, на него, что называется, ходили. Довольно быстрый, резкий, прыгучий, он играл красиво. Длиннорукий, он часто добавлял отскочившие от кольца или щита мячи. Особенно удачно (что неудивительно, поскольку был левшой) действовал левой рукой, закрыть которую соперники не могли.