Центурион инопланетного квартала

Все, аут, похоже мне тут не светит.

Нет, конечно, я мог призвать хорошую девочку Айбигель, и попросить ее в интересах следствия открыть стол Ухула. И наверняка где-то были ключи способные его открыть. И может быть, я даже нашел бы в столе какие-то документы, содержащие сведенья, используя которые я мог удрать с этой планеты.

Вот только, мне почему-то теперь казалось что девочка Айбигель не только очень красивая, но еще и жутко умная. И наверняка, оставила она меня здесь одного лишь потому, что была твердо уверена — добраться до каких либо секретов мне не удастся. А если я попытаюсь заставить ее открыть стол Ухула, то может например выяснится что ключ от стола куда-то задевались. И найти их именно сейчас не представляется никакой возможности.

Короче — совершенно гиблый вариант.

А стало быть мне нужно в очередной раз наплевать на мысль о побеге, и вернуться к исполнению обязанностей центуриона.

Я посмотрел на Ухула.

Лицо у него было совершенно спокойное, я бы даже рискнул сказать безмятежное. Как будто, перед смертью, до него и в самом деле дошло что жизнь и в самом деле сама по себе, прекрасна и удивительна. А такие гнусные вещи как власть или деньги, на самом деле, не приносят с собой ни счастья, ни удачи, ни отсрочки гибели. Ни-че-го. Так стоит ли тратить столько усилий, чтобы добыть эти проклятую власть и эти не менее проклятые деньги? Может быть, стоит просто жить и радоваться тому, что завтра, если судьба не повернется к тебе задом, эта жизнь продолжится.

Жить и радоваться… О-хо-хо…

Я встал с кресла, аккуратно потушил сигару и покинул кабинет. Потом спустился по лестнице и вышел на поле космодрома.

За то время когда я находился в кабинете начальника космопорта, начался дождь.

Он был зеленый, этот дождь и явственно пах розами. Видимо, в воду, которая лилась с неба, каким-то образом попали споры местных растений, или нечто другое, придающее воде зеленый цвет, и запах роз. Неважно что именно.

Просто шел зеленый дождь. И возле входа в здание космопорта стояла, прячась от дождя под зонтом, красивая девочка Айбигель. Между прочем, в свободной руке она держала еще один зонт, и когда я шагнул под дождь, протянула его мне со словами:

— Наверняка вам это понадобится.

Что мне оставалось делать?

Я взял зонт и сказал:

— Спасибо.

Мы молча прошли через зал космопорта. Прежде чем снова выйти под дождь, я открыл зонт и еще раз поблагодарил Айбигель за него.

— Не стоит, — сказала она. — Самое главное, найдите его.

— Кого? — спросил я. — Убийцу?

— Да, — сказала Айбигель. — Только, обещайте мне одну вещь.

— Какую?

— Если это будет возможно, не убивайте его.

— Из милосердия? — спросил я.

— Нет. Всего лишь для того чтобы он попал на одну из тех ужасных планет — тюрем и гнил на ней всю оставшуюся жизнь.

Сказав это, Айбигель резко повернулась и ушла. А я как болван, пока она не скрылась за какой-то дверью, очевидно ведущей в служебные помещения космопорта, пялился ей вслед и все пытался понять что именно такие красивые и умные девочки как Айбигель находят в таких подонках как Ухул.

А потом до меня дошло что ответа на этот вопрос я так и не найду, пусть даже мне несказанно повезет и я проживу например еще лет сто. Не найду и все. А стало быть незачем об этом думать. Тем более сейчас.

И все же, прежде чем выйти под зеленый дождь, я не удержался и посмотрел на ту дверь за которой скрылась Айбигель. И конечно подумал что сейчас она, наверное, сидит в своей кабинке, из которой возникает перед желающими купить билет на очередной рейс, и плачет, плачет навзрыд.

А может быть и не плачет. Может быть, она сидит с крепко сжатыми кулаками, глядит перед собой невидящим взглядом и представляет что она могла бы сделать с убийцей, попадись он ей в руки.

Или то, или другое. И скорее всего второе чем первое.

Зеленый дождь был теплым. Но пока я шел под ним до резиденции, мне было холодно, очень холодно.

12.

— А вот и он, наш неустрашимый борец с преступностью, — заявил Мараск, едва я вошел в резиденцию. — Между прочим, к тебе посетитель.

Собственно, то что меня ожидает посетитель я уже видел и сам. Было бы странно его не заметить. Перед барьером за которым возвышался Мараск сидел очень, очень старый абориген. Когда я вошел, он медленно встал.

Нет, конечно, я не большой знаток аборигенов Бриллиантовой, Собственно, все что я знаю о них почерпнуто из сведений хранившихся на компе Старины Эда. А было их так не очень много. Но все-таки, посетитель отличался от тех молодцов, которых я до сих пор видел шляющимися по инопланетному кварталу в поисках работы.

Одет он был в балахон, с ленточками светлого оранжевого цвета. Судя по лицу и кистям рук, он был здорово худ. Круглые глаза были серого цвета, но тоже, кажется сильно поблекшего от времени. Практически безносое лицо украшало множество морщин.

Я прикинул что скорее всего передо мной кто-то вроде старейшины аборигенов. И скорее всего, явился он ко мне вовсе не для того чтобы засвидетельствовать свое почтение.