Центурион Траяна

Эпикрат рассказывал, что Блидару строилась в два приема – первая крепость на самой вершине холма, с четырьмя башнями по углам, имела совершенно неприступный вход: миновав ворота, человек попадал во внутренность башни и попросту упирался носом в каменную стену. Старый архитектор был прав – соваться к воротам, значит, зазря положить уйму народа. Наверняка даки именно на это и рассчитывали.

К наружной стене старой крепости была пристроена еще одна, тоже каменная, пятиугольной формы, и вход в нее был устроен рядом с воротами в старую крепость. Учитывая, что подходить к воротам приходилось по крутому склону, да еще двигаясь рядом со стеной, с которой защитники могли легко обстреливать все пространство, эти ворота также оказывались практически неприступными.

– Единственная стена, возле которой можно поставить таран, – это южная стена новой пятиугольной крепости, – сказал префект фабрума, сопровождавший Адриана.

– Не получится, – отозвался тот. – Выступающая наружу угловая башня слишком высокая. С нее наших всех положат мигом – никакие укрытия не спасут. Попробуем разнести стену старой крепости.

– Здесь склон неровный, – настаивал на своем префект.

– Разровняем где надо, а где нужно – пристроим платформу.

– Нас будут обстреливать сразу с трех башен.

– Зато мы сможем поставить машины здесь, на террасе, – Адриан топнул ногой. – Самые мощные баллисты. Они засыплют даков камнями.

– Даже если возьмем стену, все равно придется подниматься наверх по крутому склону.

– Разве вы еще не научились лазать по горам? – засмеялся Адриан.

* * *

Лаберий Максим отправил ауксиллариев рубить деревья вдоль долины реки, обнажая склон. Бревна пошли на настилы и штурмовые башни. На другой день римляне захватили отдельно стоящую на севере башню, но это мало облегчило жизнь осаждавшим. Башня эта, скорее всего, служила жилым домом какому-то даку. Обороняли ее несколько коматов, все они полегли, но и ауксиллариев при этом погибло двенадцать человек. Сам же захват башни ничего не дал осаждавшим: она стояла куда ниже крепости Блидару, и с ее вершины обстреливать крепость было невозможно.

Варвары опять напали ночью – и опять караульные их прозевали, два десятка убитых добавились к прежним римским потерям. На военном совете Лаберий Максим встал на сторону префекта фабрума и велел подтаскивать таран к южной стене новой части крепости. Первым делом выставили оцепление и стали ладить настилы, чтобы установить баллисты для обстрела Блидару.

Но только застучали топоры, кирки ударили о камень, как ворота «новой» крепости распахнулись, оттуда выскочили около сотни даков и с воплями ринулись на римлян, в то время как со стены тучей полетели стрелы. Налетев с фальксами, горцы попытались пробить охранение. А за ними уже рвался второй отряд. Варвары стали закидывать через головы солдат горящие факелы, запылали плетни и доски, а за ними и приготовленные для работ бревна. И уж дальше было не до того, чтобы сражаться, каждый фабр попросту думал об одном – как унести ноги.

На другой день охранение поставили уже в три ряда, за ауксиллариями встали стрелки и пращники, так что новая вылазка не удалась. Настилы удалось соорудить и водрузить на них баллисты, которые тут же начали обстреливать стены. Крепость отплевывалась копьями и небольшими камнями. Защитники, видимо, больше полагались на прочность стен, чем на метательные машины.

Сюда же, на настил баллист Адриан велел притащить штурмовую башню – не для того, чтобы подкатить ее под стену, а чтобы, взобравшись на нее, заглянуть внутрь крепости. Однако башня оказалась низковатой. И все же Адриан разглядел холм, поднимавшийся не слишком круто наверх, – и на вершине деревянное здание. Но не это главное. Практически все склоны холма были заполнены народом.

Нет, так просто эти горцы не сдадутся. Адриан велел нарастить башню, а сам тем временем спустился вниз.

В голове вертелась одна мысль: «Можно сделать легкие лестницы… ночью в третью стражу, когда все спят, и даже караульные дремлют, подкрасться к стенам и взобраться наверх… Перебить часовых, открыть ворота. Так римляне взяли Иотапату. Но для этого защитники должны утомиться. Иосиф Флавий писал, что Иотапата оборонялась сорок семь дней… У меня попросту нет сорока семи дней… У меня и семи-то дней нет!»

В такие мгновения на Адриана нападало что-то вроде лихорадки – он метался вокруг крепости, как дикий зверь в клетке, и готов был сам лично мчаться на штурм – лишь бы не терять драгоценное время в ожидании.

Тем временем фабры принялись ладить настил к южной стене. И тут на римлян обрушились камни. Почудилось, что падают они прямиком с неба… Нет, не с неба… Камни летели откуда-то из глубины «новой» крепости, а вот откуда, понять было трудно. В придачу к камням с высокой, выдающейся из стены юго-западной башни римлян жалили стрелы и копья. Сделать настил для тарана под этим смертоносным градом никак не удавалось.

Пришлось отступить.

Всю ночь кричали и стонали раненые, когда медики вытаскивали из плоти крючковатые стрелы. Многие умерли к утру – наконечники были отравлены.

* * *