Цензоры за работой. Как государство формирует литературу

За этим последовали новые встречи и новые доклады. Хагер и его помощница Эрика Хинкель выслушивали непрекращающиеся сетования Брауна[411]. Кубинский посол, который не оценил объяснения брехтовских драматургических принципов, полученного от Хагера, продолжал протестовать против искажения истории на сцене. Актеры из Berliner Ensemble, до мозга костей преданные духу Брехта, оплакивали потерю времени и денег, а западная пресса, хорошо информированная о ситуации, смаковала этот политический, дипломатический и культурный провал. Но шоу не продолжилось. «Гевара» разделил участь «Смерти Ленина», а Браун, как только оправился от потрясения, переключился на работу над другими произведениями, в первую очередь, над «Романом о Хинце и Кунце», оказавшимся еще более спорным[412].

Роман: публикация и уничтожение

Еще нагляднее, чем борьба за «Гевару», история публикации «Романа о Хинце и Кунце» показывает, как действовала цензура на каждом уровне в последние годы ГДР[413]. Сам текст претерпел множество превращений, от пьесы «Ханс Фауст», которая была сыграна в Веймаре в 1968 году[414], до романа, который принял окончательную форму в 1981‐м. Роман стал высшей точкой в развитии темы, проходящей красной нитью почти через все произведения Брауна. Противопоставляя Кунце, высокопоставленного аппаратчика, и его шофера Хинце, роман подчеркивал дистанцию, отделяющую жизнь привилегированной партийной элиты от нелегкой жизни простых людей. Кунце живет в роскошно обставленном доме (там даже есть убежище на случай ядерного удара) и проводит большую часть времени, участвуя в закрытых заседаниях и представляя партию на официальных церемониях, но его главная страсть – это женщины. Хинце обитает в обветшалой квартире и помогает начальнику преследовать девушек на казенной «Татре», повинуясь его указаниям с заднего сиденья. Поступками Кунце руководит низменное вожделение, а не революционный пыл. Как его верный слуга, Хинце участвует в этих злоупотреблениях полномочиями и даже дошел до того, что был готов разделить с начальником свою жену Лизу. Она позволила использовать себя, но в конце вышла победительницей над обоими мужчинами благодаря покровительству партии, предоставленному Кунце, и решимости самой распоряжаться своей жизнью.

В таком сжатом пересказе сюжет кажется очевидным памфлетом против монополии коммунистической партии (СЕПГ) на власть. Но Браун отвлекал читателя от прямолинейных выводов, прибегая к стилистическим ухищрениям: нестандартным пунктуации и построению предложений, повествованию от лица разных рассказчиков и вмешательству самого автора, который становится персонажем и в этой роли обращается к читателю, чтобы снять с себя ответственность за то, что в ней происходит. «Я этого не понимаю, я это описываю», – настаивает он на протяжении всего повествования, постоянно повторяя, что все случившееся служит «общественному благу». Чтобы еще больше усложнить дело, Браун скрывает действия за литературными аллюзиями. Отношения хозяина и слуги повторяют мотивы из «Дон Кихота», «Дона Жуана» и особенно «Жака-фаталиста» Дидро, и в нескольких местах об этом говорится открыто. Подражая Дидро, Браун называет свою работу Galantroman, философско-эротической фантазией. Более того, Кунце и Хинце могут восприниматься как разные аспекты одного человека, так же как «Я» и «Он» в «Племяннике Рамо». Само сочетание фамилий означает в немецком языке любых обычных, средних людей, как «Том, Дик и Гарри» в английском. А взаимозаменяемость в этой паре не дает свести их отношения к простому взаимодействию слуги и хозяина.