Цепь измен

Шатаюсь по дому, не в состоянии ни за что взяться, — просто убиваю время до ухода. Никогда не думала, что мне придется принимать подобное решение. Всегда в глубине души я была против абортов. Только совсем другое дело, когда такое происходит с тобой. Сейчас я не могу обеспечить своему ребенку жизнь, которую хотела бы. Я не готова сдерживать свою жизнь из-за того, что совершила ошибку — одну-единственную ошибку. Ведь с другими ошибками иначе — есть возможность вернуться назад и все исправить. Так почему же не в этом случае?

Я поступаю правильно.

Когда я прихожу в клинику, моего прежнего консультанта нет. Принимающий медперсонал очень любезен, но чересчур суетлив. Сижу в приемной в ожидании своей очереди, в окружении девушек не намного старше меня; никто из нас не смеет поднять глаз.

Кто-то называет мое имя. Пассивно наблюдаю, как мне измеряют давление и уточняют детали; все происходит словно не со мной. Мне дают маленькую таблетку и стакан воды. Я сижу на краю смотрового стола, держа лекарство на ладони.

— Через три дня вам нужно прийти для принятия второй дозы, — сообщает врач. — В течение этого времени у вас может начаться небольшое кровотечение и спазмы, но это совершенно нормально.

Этот малыш — уже часть меня. У него мои гены; его жизнь поддерживает моя кровь. Я еще этого не чувствую, но он уже оказал на мое тело огромное влияние. Знает ли он, что его мать собирается убить его?

Глотаю таблетку.

Я никогда не узнаю, мальчик то был или девочка.

Стою на платформе Ватерлоо в ожидании поезда, когда начинаются спазмы. Через несколько минут боль сгибает меня пополам. Доползаю до туалета и не успеваю добраться до унитаза, как меня тошнит. И никто не спрашивает, что со мной, и не предлагает помощь.

Каким-то непостижимым образом выбираюсь на поверхность и бессильно падаю в такси. Прошу водителя отвезти меня обратно в клинику и откидываюсь на сиденье.

Я заслуживаю этого. Я убила своего ребенка, и теперь он убивает меня.

Аллергическая реакция, объясняет врач. Мое тело не приняло таблетку, и она не всосалась как следует, поскольку меня вырвало. После всего пережитого я до сих пор беременна.

Я не могу принять другую таблетку — мне остается только согласиться на то, чтобы ребенка выкачали по кусочкам.

Думаете, после всего этого я решу оставить ребенка? Думаете, я приду к выводу, что, раз он так цепляется за жизнь, нужно дать ему возможность выжить? Нет. Я только укрепилась в своем решении: я не подхожу на роль матери. Даже аборт не могу сделать по-человечески.

И вот еще через три дня я возвращаюсь в клинику. Две медсестры помогают мне переодеться в жуткую рубашку, из которой видна вся задница, и ведут меня в смотровой кабинет, где укладывают на стол и привязывают ноги резиновыми ремнями, свисающими сверху. Потом придвигают меня к краю стола и осторожно разводят мне ноги. У них такие холодные руки! Заходит врач. Болтая с сестрами о погоде, вставляет пальцы в мое влагалище и проверяет положение матки; потом демонстрирует мне расширитель и говорит, что введет его внутрь и что может быть немного больно. Я чувствую, как холодный металл проскальзывает внутрь и открывает меня. Это так ужасно, так насильственно; мгновение я гадаю, не вывалится ли ребенок сам по себе.

Потом врач берет длинную, кошмарного вида иглу и вводит в открытую вагину и в шейку. Немного больно, но терпимо. Врач показывает мне нечто, называемое расширителями, и объясняет, что сейчас введет их в шейку матки, чтобы расширить ее. И тянется ко мне…

— Остановитесь! — взвизгиваю я.

— Что, больно? Можем дать еще лекарства…

— Я передумала, — задыхаясь, лепечу я. Пытаюсь сесть.

— Кейт, мы только что парализовали твою шейку, — нахмурившись, объясняет врач. — Если теперь остановиться, у тебя все равно будет выкидыш, потому что она откроется сама по себе.

— Мне плевать, — всхлипываю я. — Я не могу сделать это. Простите! Я заплачу и все такое, только я не могу это сделать!

Врач кивает медсестре и со щелчком сдергивает перчатки. Меня отвязывают, и одна из сестер присаживается рядом на смотровой стол, поглаживает меня по спине, пока я реву, не в силах остановиться.

— Может, ты хочешь кому-нибудь позвонить? — сочувственно спрашивает сестра.

Сначала я мотаю головой, но потом хватаю ее за руку.

— Подождите. Есть один человек.

— Вы так нарядно одеты, — говорю я. — Вы уверены, что я не отрываю вас от важных дел?

— Кейт, все в порядке. — Она оборачивается к медсестре. — Девушка может идти?

— Вы будете с ней, доктор Стюарт?

Элла кивает:

— Я оставлю ее с собой на дежурстве. Она принимала какие-нибудь лекарства?

— Только кодеин от спазмов. Боюсь, она слишком поздно передумала, — тихо произносит врач. — Теперь шейка матки может расшириться самостоятельно. После выкидыша ей нужно будет прийти на чистку — чтобы внутри матки ничего не осталось. Теперь самая большая опасность — инфекция…

— Понимаю, — спокойно говорит Элла. Потом крепко обнимает меня.