Цепи рая

Бордюр вокруг бассейна был сделан из гладкого, отполированного цемента. Манос прокрался внутрь. Пол в самом доме тоже был бетонный. Тоже отполированный, гладкий, как плитка. «Конечно, именно поэтому он и выбрал такой дом. Чтобы проще было убирать». Времени, конечно, такая уборка занимает много – столько крови… Но рядом бассейн. Походил туда-сюда с ведрами, и вот уже на полу ни пятнышка. Даже хозяева дома ничего не заметят. Криминалисты, конечно, что-то найдут, но до недавнего времени Франц Хансен для них даже не существовал.

Его и сейчас не было видно.

Только кровь.

И кровь капала. С мраморного стола, стоящего перед круглой кушеткой, тоже сделанной из полированного бетона. Никаких подушек, которые могли бы испачкаться. Кровь стекала изо рта лежащей лицом вниз обнаженной женщины.

Лена.

Приближаться Манос не стал. Франц Хансен был где-то неподалеку. За боковой дверью? За занавесками? Наверху? Манос вошел на кухню. Огляделся. Ножа не видно. Но найти что-то нужно. Жизнь Лиз – да и его тоже – зависит от того, найдет ли он какое-то лезвие.

Что он здесь делает? Надо бежать!

Манос начал выдвигать ящики столов. Посудные полотенца. Нет… На деревянной подставке – кухонные ножницы. Он шагнул к ним. Кровь Лены под ногами – такая красная, какой он еще не видел, – текла туда, где висели ножницы. Манос продвигался медленно, осторожно, слегка балансируя руками. Два шага по крови… скользкой, липкой. Но теперь ножницы были у него.

Готово. Лучше не бывает. Теперь не терять времени. Для Лены ничего сделать уже нельзя, но еще можно попытаться спасти Лиз. Если он не поспешит, кровавые следы приведут Хансена прямо к нему.

Манос выскользнул из дома. Ветер переменился и ласково поглаживал лицо. Он присел на корточки, взял ножницы трясущейся рукой и, едва сознавая, что делает, принялся резать сеть. Резал, чертыхался, рвал свадебное платье. Лиз пошевелилась. Открыла глаза. Вспомнила. Манос ладонью накрыл ей рот. Она запаниковала, потом поняла. Дыхание ее участилось. Она попыталась встать, но не смогла. Манос поднял ее на спину. Легкая, как перышко…

Дойдя до ворот, он потянул за ручку. Ручка предательски скрипнула. Но ворота не открылись!

Манос прислонил Лиз к каменной стене и жестом спросил, может ли она идти. Лиз кивнула и попыталась выпрямиться, упираясь рукой в стену. Нет, не получится. Она схватила его за руку и не отпускала. Попробовать переправить ее через стену? Он вспомнил, что видел на кухне, там же, где висели ножницы, связку ключей. Должно быть, Хансен бросил их туда, когда вернулся. Один из них наверняка от ворот.

Манос решил вернуться и опустил ножницы в карман. Кому-то придется оттирать его кровавые следы с полированного бетонного пола. Как бы ни закончилась эта ночь, криминалисты наверняка закроют дом на несколько дней. Скорее всего, до конца лета его уже не сдадут. Но это же Миконос, и через год он снова появится на порталах по съему жилья…

Манос прокрался на кухню. Ключи лежали как раз напротив входа. И здесь же, рядом с ними, стоял хорошо одетый мужчина в костюме и перепачканной кровью белой рубашке.

Франц Хансен молча посмотрел на Маноса. Казалось, он ожидал увидеть кого-то другого и теперь изо всех сил пытался вспомнить, кто такой Манос.

– Все… к-кончено. Они б-будут здесь через несколько с-секунд, – заикаясь, произнес Манос.

Он хотел, чтобы это прозвучало непринужденно. Да вот, мол, просто проходил мимо. Чтобы стереть себя и Лиз из замыслов убийцы. Все кончено. Остальное значения не имеет. Но ответ Хансена прозвучал гораздо спокойнее, тверже:

– В самом деле? И сколько их? – Но тон передавал другое послание: «Я убью тебя. И ее».

Манос просчитал свой следующий ход. Ножницы у него в кармане, у Хансена в руках ничего. Связка ключей лежит на стойке, всего около десяти. Если он правильно помнит, замок на воротах открывается обычным зазубренным ключом. В связке на стойке три ключа с двойной бородкой, остальные – зазубренные. Более пяти вариантов. Один из них откроет замок. Вероятность – двадцать процентов. Ему пришлось бы разложить их на столе, чтобы выбрать нужный; если он будет достаточно быстр, то успеет попробовать один, возможно, два. Если б удалось рассмотреть ключи получше, то вероятность выбора правильного возросла бы до пятидесяти или шестидесяти процентов. И у него было бы достаточно времени, чтобы взвалить Лиз на спину и вынести ее за ворота.

Хансен может либо остаться на месте и просто дать ему уйти, либо преследовать его и остановить после первой попытки, если только она не окажется удачной. Если повезет, он вытащит Лиз отсюда.

Но Хансен не сделал ни того, ни другого. Он гладил Лену по волосам, и на его губах играла прощальная улыбка. А потом он исчез за ближайшей дверью.

Из-за шока Манос потерял по меньшей мере целых две секунды.

«Неужели все так просто?»