Цепкие лапы родины (СИ)

В субботу, в очередной ПХД на втором этаже казармы, в кубрике солдатские койки частично разобрали, частично сдвинули, принесли ящик битого стекла и заставили солдат соскабливать кусочками стекла краску с пола. Кому-то из начальство взбрело в голову заменить крашенные полы на мастичные. Для этого решили соскоблить всю краску с пола. Как всегда, вручную, - солдатскими руками. Кусочками битого стекла. И вот целая рота духов* теперь ползала на корячках по полу и старательно скоблила его. А над ними с деловым видом, с чувством собственного превосходства, словно надзиратели лениво прогуливались учебские шакалы. У одного из них в руках была электронная игрушка, которая периодически издавала тренькающие звуки. Что в этот момент думали ползавшие под его ногами солдаты ему, наверное, лучше не знать…

Работая стеклом, как скребком Микола порезал пальцы, от чего полилась кровь, которую он долго не мог остановить. Вот и первый случай, когда он в армии кровь пролил… За Родину, наверное…

Шли дни. Среди солдат ходили слухи о кровопролитных боях в Грозном, о почти полной гибели нескольких бригад, бездарно брошенных дебилами - командирами в центр Грозного под чеченские пули. Холодело в сердце, при мысли, что сейчас где-то там, в чужом далеком городе кучки голодных, замерзших, уставших, забитых солдат, простых ребят, таких-же как ты, пытаются, даже не отбиваться, а просто выжить в это холодном аду…

Ходили слухи о целых вагонах с мерзлыми трупами в военной форме, обнаруженные на запасных путях где-то вблизи Чечни. Рассказывали о переполненных раненными и обмороженными солдатами госпиталях, где не хватает даже медперсонала и им на помощь едут солдатские матери.

Вскоре на вокзалах, на улицах, городах появились первые кучки людей в запыленной потрепанной военной форме… Усталых, измученных, повидавших того чего лучше не видеть никогда в жизни. Где-то везли раненных, где-то тащили пресловутый «груз 200». Наверно так же выглядели тыловые города в годы войны.

Кто-то сейчас рисковал жизнью, проливал кровь, замерзал, голодал, погибал… А другие тем временем спокойно пили пиво, щупали баб, веселились…

Настал февраль. К холоду и к голоду солдаты уже постепенно привыкли, а утренние зарядки уже перестали казаться такими изуверскими, как в первое время, когда их охарактеризовали одной фразой «никто не хотел умирать». Однажды в короткие минуты послеобеденного отдыха, прочитав очередное письмо от Регины, Микола вспомнил, что у нее скоро день рождения. Кроме того, не просто день рождения, а 18 лет! Совершеннолетие! Это надо было как-то отметить. Микола обошел ребят со своего взвода и выпросил у одного из них – в долг – открытку. Что написать на этот раз? В письме он написал как обычно о своей нелегкой службе, постаравшись не упоминать о ее «малоприятных» сторонах, таких как очередные ночные пьяные разборки устроенные ночью стариками, в ходе которых на этот раз досталось и ему. Открыв свой солдатский блокнотик, старательно переписал из него наиболее подходящий в таком случае стих:

«С днем рожденья тебя поздравляю, извини, что цветов не дарю,

От души тебе счастья желаю, и простую открытку дарю,

В ней все просто и очень красиво, - полноты моих мыслей и слов:

Я хочу, чтоб была ты счастлива и всегда, и везде, и во всем.

Еще любви тебе желаю, прекрасной, чистой, как слеза,

Хочу, чтоб в жизни улыбались твои красивые глаза…»

Ближе к весне вести с фронта стали приходить поспокойнее. Армия постепенно училась воевать, в феврале была образована группировка «Юг», и началось осуществление плана по блокаде Грозного с южной стороны. К концу месяца в городе еще продолжались уличные бои, но чеченские отряды постепенно отступали. 6 марта последний отряд боевиков отступил из Грозного и город перешел под контроль российских войск. В конце марта были взяты без боя Аргун, Шали и Гудермес…

10 марта начались затяжные и ожесточенные бои за село Бамут. Подходы к Бамуту, основные его улицы были плотно заминированы. 15-16 апреля российским войскам удалось войти в село и закрепиться на его окраинах, но вскоре были вынуждены отступить, поскольку боевикам удалось занять господствующие высоты…

В апреле с очередным письмом от Регины Микола получил открытку и поздравления с наступающим днем рождения. От этого даже на душе стало как-то теплее. Тем более, что он никак не мог вспомнить, чтобы говорил ей когда у него днюха. Наверное, Сашка Тыквин подсказал, - от него он тоже иногда получал письма. Надо было как-то ответить. За время службы он уже успел немало переписать себе стихов - простого безымянного солдатского творчества. Снова порывшись в солдатском блокноте, он отыскал подходящий и переписал его в письмо:

«Привет из Московского края, где от сырости ноги гниют,

Где за 40 секунд одевают и в столовую строем ведут.

Что касается жизни солдатской, то не буду так много писать:

Потому-что тебе, дорогая, все равно ничего не понять.

Ты судьбою своей недовольна – о своей вообще помолчу.

Ты кровать покидаешь спокойно, со своей же я пулей лечу.

Ты идешь на учебу спокойно – в это время на плац я бегу.