Цепная лисица

— Слишком поспешно. Откуда такая уверенность? Доверчивая, как я и говорил. Не хочу, чтобы ты обманывалась на мой счёт… Знай, всё то что говорили и делали падальщики находясь под моей личиной ничем не отличается от того, что могу и даже хочу сказать и сделать я сам.

— В смысле? — растерялась я.

— Не перебивай, послушай, — Павел говорил медленно, делая ударение на каждом слове, словно желал вколотить их мне в голову. — Основа иллюзии этих близнецов — зеркало. Всё равно что отражение, хоть и кривое. Находясь под чужой личиной, они могут делать и говорить лишь то, что сам оригинал способен говорить и делать. Отличие только в том, что их не сдерживают сомнения и страхи. Ерундовая техника, ведь запах она отразить не в силах. Ты поверила им из-за своей неопытности… Почему кстати на Узы не посмотрела?

— Не… не знаю.

— По ним бы могла сразу понять… Ну ладно хорошо, что мы выбрались. Эти охотники больше тебя не обманут, однако, ты должна знать — их слова были и моими тоже. Разве что я не выпускал их наружу. Ну что, всё ещё считаешь меня добряком? — он криво с издёвкой усмехнулся. Но его глаза жили своей жизнью. Глаза всматривались, искали что-то на моём лице, жадно ждали ответа.

Лампа под потолком снова мигнула и вдруг погасла. Помещение погрузилось в темноту, и голодный взгляд Койота так и не успел поймать то, что отразило моё лицо.

Шорох нашего дыхания на мгновение замер.

— Тогда и ты послушай, — медленно сказала я в темноту, — если после всего этого ты плохой, то я и вовсе ужасна. Запуталась в себе. Запуталась в чувствах. Как капризный ребёнок, требую всего и сразу. Мучаю тех, кто мне дорог. И даже сейчас, услышав про зеркала, узнав, что те грубые слова двойника были в том числе и твоими словами, я вовсе не расстроилась, — голос дрожал, торопился, — наоборот… эгоистично рада. Ведь это значит, не я одна схожу с ума. От Уз. От их чувств. От ревности. И если те признания не были шуткой — так даже лучше. — Я порывисто коснулась пальцами метки на своей шее. Голос свалился в лихорадочный шёпот: — Так лучше, если это от тебя. Один Дьявол знает, что услышал бы мир, отрази Гиены мои мысли. Если бы сейчас здесь сидел мой двойник, но не скованный страхами, то… то…

Я почувствовала движение воздуха, хрустнули тетрадные листы, а в следующий миг Павел уже отчаянно целовал меня, прижав спиной к стене. Его ладони залезли под кофту и обжигали кожу, посылая разряды по всему телу. Дыхание, губы, запах — в полной темноте, без единого слова. Мы задыхались, тонули в сумасшествии, я сжимала его плечи, то ли отталкивая, то ли притягивая ближе, цепляясь и всё равно падая в омут, погружаясь с головой, теряя сознание от ужаса происходящего.

За дверью послышались шаги.

Павел отскочил в сторону, гулко ударился чем-то о стену. А в следующую секунду под потолком, как ни в чём не бывало, вновь зажглась лампа, на миг ослепив наши привыкшие к темноте глаза.

Секунду мы смотрели друг на друга, а потом, точно по команде отвели взгляды. У меня горели ладони, щёки и уши. Я вся была объята пламенем стыда. Свет в один миг обратил наши чувства, поцелуи и слова в нечто постыдное.

Не удивительно, что большинство преступлений совершается именно ночью…

***

От чая нещадно вязало во рту, но из вежливости я всё же сделала ещё один малюсенький глоток и с кислой улыбкой отставила горячую чашку подальше, покосилась на Павла, который к своей порции не притронулся, вместо этого он бесцельно обводил сонным взглядом стены и загадочно ухмылялся. Мне же хотелось забиться под стол от стыда.

Мы втроем находились в той самой аудитории, через которую попали в подсобку. Ящер заглянул к нам спустя какие-то секунды после того, как зажёгся свет, и буднично поведал, что:

“Проблема Корректоров улажена, Александра я отправил отдыхать в мед-пункт. Отоспится и хоть в десант, а вас, господа, приглашаю на занимательную беседу”.

Но вместо разговора, принялся потчевать круто заваренным чаем.

Сидя на длинной скамье в паре метров от Павла, я всеми силами пыталась не думать о произошедшем в подсобке, и о том, что это значит для нас, но красные уши Старосты и его затуманенный взгляд не давали мне шанса забыть своё сумасшествие. Ну что на меня нашло?! Минутное помешательство и все запуталось в тысячу раз сильнее! Что будет, если Койот расскажет о случившемся Алеку? Пусть я ничего определённого Псу и не ответила, но всё же наш разговор был так похож на обещание быть вместе… Как теперь вообще смотреть им обоим в глаза? И что обо всём этом думает Павел?

Если бы рядом никого не было, я бы, наверное, побилась лбом о столешницу, так мне было невыносимо от собственной глупости.

Ни Павел, ни Ящер моих метаний, кажется, не замечали. Первый витал в облаках, периодически позёвывая, а Декан, зажмурившись от удовольствия и облокотившись на стол перед нами, потягивал свою порцию желто-коричневой чайной бурды, высокопарно называемой им самим “напитком Богов”. Над чашкам неспешно вились облачки пара.