Цепная реакция

Памятуя рассказанную Собцовой историю о проникновении в ее квартиру вымогателей, прохлопанных "наружкой", Борис предъявил опальной сотруднице милиции, томящейся под следствием, фотографию Чумы.

По словам экс-эксперта, в число разбойников, посетивших ее жилье, тот не входил. Хотя доверять адекватности Собцовой было трудно: она пребывала в отупевшем, полувменяемом состоянии, раздавленная арестом и предстоящим сроком.

Передав данные Чумы в "десятку", усердно занимающуюся розыском похищенных стволов, Пакуро и Борис, заручившись санкцией прокурора, ясным утречком покатили во Владимирскую губернию.

- Ты знаешь, - говорил Борис, пристально глядя на несущуюся под капот автомобиля трассу, бывшую дорожку российских каторжников, - смущает меня это послание... Ну откуда этому Хвастунову знать тюркский язык?

- Хотел запутать дело, разберемся, - отмахивался майор.

- Что дело хотел запутать - не сомневаюсь, - отвечал Борис. - Но кто автор надписи? Ведь он - свидетель, так? Может, какие азербайджанцы в поселке живут?

- А может, приезжали помидорами торговать, - бесстрастно отозвался Пакуро.

- В любом случае давай сначала наведаемся к участковому.

Постучав в дверь дома, где жил участковый, облокотились на перила крыльца, слыша неспешный скрип половиц и сонное покашливание бредущего через сени хозяина, до сей поры, видимо, наслаждавшегося послеобеденной дремой.

- Во где служить надо! - шепотом позавидовал Боря.

- Да как сказать, - возразил Пакуро. - У них в этом колхозе целый бандитский выводок, тут впору филиал РУБОПа открывать...

Раздался лязг запора, и на пороге появился одетый в одни лишь длинные цветастые трусы до колен тучный, загорелый человек, черноволосый, с ухоженными густыми усами.

Кавказское происхождение хозяина дома было очевидным.

Представившись, извинились за нарушенную сиесту и прошли в просторную чистую комнату, оклеенную голубенькими обоями в веселых цветочках.

Пакуро вкратце объяснил суть дела. Затем, выложив перед участковым копию послания убийцы, спросил:

- Как думаете, кто в поселке мог это ему перевести?

Усы участкового возмущенно зашевелились. Округлились глаза.

- Да я ему и перевел! - выпалил с негодованием. - Я же под Баку родился...

Борис захохотал, откинув назад голову.

- Вы чего смеетесь? - опешившим тоном произнес блюститель сельского правопорядка.

- Ваша улица полна неожиданностей, - нейтральным тоном пояснил Пакуро.

- Галифе у вас есть? - спросил Борис хозяина дома, кивнув на его семейное нижнее белье.

- Конечно...

- Советую надеть. Фуражечку возьмите. И - пойдем к нашему общему подопечному. Заждался небось...

Хвастунов, облаченный лишь в плавки и пластиковые растерзанные шлепанцы, лежал на надувном матрасе в гамаке, подвешенном посередине садика, со вниманием читая детектив в характерной убого-пестренькой обложке.

Узрев идущих к нему навстречу двух мужчин в аккуратно выглаженных брюках, одинаковых белых рубашках с короткими рукавами и строгих галстуках, за которыми, отдуваясь, семенил, отирая пот со лба, тучный участковый, небрежно отбросил книжку в сторону и, болезненно и понятливо кривясь, привстал.

В его глазах, уныло и пусто взиравших поверх голов незваных гостей, читалось столь откровенное осознание сути данного визита, что Пакуро, не утомляя себя преамбулой знакомства, коротко и отчужденно спросил:

- Пистолет в доме?

- Нет, - отвернувшись, буркнул убийца.

- В доме Виктора? - Пакуро кивнул на соседний дом.

- Не знаю. Братва с ним какая-то приезжала, отобрали... Деньги вернули.

Борис, несший в руке служебную папочку, раскрыл ее, вытащил фотографию Чумы:

- Этот?..

Вскользь посмотрев на фотографию, Хвастунов, устало щурясь, обронил:

- Точно. - И добавил разочарованно и с тоской: - А все-таки - умеете...

- Сто тысяч долларов здесь? - спросил Пакуро.

- Да какие сто тысяч... - Махнул рукой. - Неполная десятка осталась.

- Гасил долги по прошлым мебельным прогарам? - вступил в беседу Борис.

Хвастунов удивленно хмыкнул:

- И это знаете...

- Ну, - Пакуро обернулся к участковому, - давайте понятых, уважаемый переводчик, начнем обыск, потом обед, а после проедемся с арестованным до места его нового жительства. Увы, Юра, согласия у вас не спрашиваю...

- Каждую минуту вас ждал... - поведал тот невпопад.

- Сказать вам одну вещь? - доверительно произнес Пакуро. - Эту фразу мне приходилось слушать ровно столько же раз, сколько и другую... Другая фраза такая: "Ненавижу вас!"

- Лично я... не вас, а себя, - бесстрастно отозвался убийца.

На следующий день к вечеру, оставшись в одиночестве в пустом кабинете, Пакуро ткнул пальцем в клавишу диктофона, и тесное пространство помещения заполнил глухой и мерный голос Хвастунова:

"Почему я сразу на признание пошел? А чего крутить, время терять? На гриве не удержался - на хвосте не удержишься!