Цепной пес самодержавия (СИ)

Она натянуто улыбнулась. В этот самый миг пришла хозяйка с постельным бельем и пригласила нас к столу. Ужин прошел почти в полной тишине, не считая нескольких фраз между Магдой и хозяйкой дома. Встав из-за стола, я на несколько секунд задержался у фотографии ее покойного мужа, судя по траурной ленте, висевшей на ней. Хозяйка, стоя у стола, назвала его имя, и что-то добавила по-немецки. Я не понял и она, видя это, подойдя к фото, ткнула пальцем в погоны его формы. Я пожал плечами. Секунду она соображала, а потом поманила меня к лестнице. Зайдя в спальню, она подошла к шкафу, достала откуда-то из глубины мундир своего покойного мужа. Насколько я мог сообразить по эмблемам в петлицах, он относился к почтовому ведомству.

— Почтовый служащий? — спросил я.

В ответ она пожала плечами, как бы говоря, что не поняла. Мне больше ничего не оставалось, как сказать: — Гут, — и тем самым завершить наш разговор. Хозяйка ушла, и мы остались одни. Магда стала играть с дочкой, а я сев на стул, стал прокручивать в голове пришедшую в голову мысль, а когда они вышли, а я сразу подошел к шкафу. Сбросив пиджак, примерил мундир, но он оказался мне мал, зато шинель, если ее одеть прямо на рубашку, оказалась мне впору, также как и зимняя шапка с кокардой.

«А больше мне ничего и не надо. Если бы Магда согласилась поехать. Хм. Почтовый служащий, вместе с женой и дочерью, едет в Берн».

Магда вернувшись, принялась укладывать девочку спать на кушетке, но я, подойдя к ним, жестами объяснил ей, что они будут спать на кровати, а мне пусть оставят диванчик. Женщина, наверно с минуту, удивленно смотрела на меня, потом взяла дочку и перенесла ее на кровать. Когда дочка заснула, Магда в некоторой растерянности сидела на кровати, искоса бросая на меня взгляды. Пришло время рассчитываться, но как? Я приложил палец к губам, а затем поманил ее к себе, жестом показывая, чтобы она села рядом. Со смущенным и красным лицом она неловко села рядом, опустив глаза. Я достал разговорник и под ее удивленным взглядом, стал составлять фразы.

— Магда. Ехать в Берн. Со мной.

Она начала говорить, но опомнилась и ограничилась короткой фразой, которую мне удалось понять: — Согласна. У меня родная сестра в Берне.

Снова перелистал разговорник и выдал следующую фразу: — Мне нужна одежда, — после чего ткнул пальцем в фотографию.

Она недоуменно на меня посмотрела, но когда я добавил: — Хочу купить, — и она удивленно посмотрела на меня, но тут же закивала головой, дескать, поняла.

«Надеюсь, что ты действительна поняла».

Она начала говорить, но в следующий момент оборвала сама себя и ткнула пальцем в пол: схожу, узнаю. Я согласно кивнул головой. Владелица дома оказалась практичной женщиной и без всяких вопросов назначила цену в семьдесят франков. Я отрицательно покачал головой и дал ей банкноту в пятьдесят франков. Хозяйка взяла ее, при этом не смогла сдержать довольной усмешки. Судя по всему, она явно не прогадала. Мы снова остались одни. Магда, сидя на кровати, бросила на меня пару смущенных взглядов. Я понял, встал, прикрутил лампу, а затем сев на диванчик, демонстративно отвернулся. После десяти минут легких звуков и шорохов, установилась тишина, тогда я сел нормально, невольно бросив взгляд на кровать, но что-то увидеть под пышной периной на необъятной кровати было трудно. Снял рубашку, я принялся поудобнее устраиваться на кушетке. Сон не шел. Неожиданно со стороны кровати раздались шорохи, а затем послышался звук еле слышных шагов. Я приоткрыл глаза. Магда стояла передо мной, в ночной рубашке. Керосиновая лампа, света давала мало, но и его хватало видеть, как ходит от волнения ее грудь.

— Сергей.

Когда прозвучало мое имя, стало понятно, что она не мимо проходила, а пришла отдать долг вежливости. Если это можно так назвать. Мой взгляд невольно остановился на низком вырезе, из которого виднелась ложбинка меж двух высоко стоящих упругих грудей. Неожиданно мне захотелось их потрогать, почувствовать их упругость. Увидев мой жадный взгляд, женщина напряглась и снова, как девочка, покраснела, но переломив себя, слабо улыбнулась, а затем, резко опустив руки, схватила за подол ночной рубашки, и резко задрала ее, желая снять. Не знаю, насколько она сознавала красоту своего тела, но задранный подол обнажил отлично сложенное, а от этого еще более соблазнительное, женское тело с бесстыдно торчащими грудями. Я вскочил, даже не зная, чего хочу, но ночная рубашка уже упала на пол, а ее руки легли на мои плечи.

Ночь, как мне вначале думалось, оказалась не длинной, а наоборот, удивительно короткой, и все благодаря пылкой страсти Магды, у которой, судя по всему, давно не было мужчины.