Цепной пес самодержавия (СИ)

Оставив казаков с телегами на краю болота, я, с охраной и проводниками, осторожно углубился в болото. Из семи вех мы нашли только три, и это стало для меня радостной вестью. Впрочем, все остальные, видя, что пометки на карте соответствуют действительности, обрадовано оживились. Что не говори, а поиски клада — азартное дело, и не только для мальчишки. Пройдя частью замерзшее болото, мы вышли на остров. Он оказался небольшим, поэтому искать нам долго не пришлось. К тому же я знал, где искать — место, обозначенное крестиком на карте, находилось в левой части острова. Это был снежный бугор, ноздреватый, искрящийся под ярким весенним солнцем. Пусть это место я знал со слов Макиша, который тоже никогда здесь не был, но я его сразу узнал. До этого момента, я верил и не верил, что найду сокровища, но теперь все сомнения отступили. Уверенно подойдя, я топнул ногой и, повернувшись, насмешливо оглядел сгрудившихся людей, после чего сказал: — Это здесь! Давайте лом!

Лом пробил слой слежавшегося снега и ударил в замерзшую землю. За ним последовал второй удар, третий, десятый… Не знаю на каком ударе, но он вдруг провалился, чуть не выскользнув у меня из рук. Неравномерно насыпанная земля со временем оставила пустоты. Я оставил лом в пробитой дыре, снял перчатку, вытер с лица пот и огляделся. Полукругом стоя передо мной, в полной тишине, на меня сейчас смотрели радостные и растерянные лица. Неужели Богуславский оказался прав? Сейчас даже намека не было на золото, но все уже поверили, что я его нашел.

— Похоже, это место!

— Урра-а!! — разнеслось над островом на болоте.

Я послал одного из проводников за казаками. Полтора дня у нас ушло на то, чтобы снять промерзший слой земли, дальше уже можно было работать лопатой. К вечеру второго дня мы откопали и вытащили пять сундуков, шесть кожаных мешков и двух золотых идолов, каждый из которых весом не менее пуда. Они были похожи, только у одного вместо глаз были вставлены крупные изумруды, а у второго — рубины. Каждая такая находка вызывала крики радости, но больше всего мне запомнился тот самый первый момент, когда мы извлекли два средних размеров сундука со сбитыми замками. С немалым волнением, откинул его крышку. Внутри лежали продолговатые кожаные мешочки. Никто не произнес ни слова. Я взял верхний. Он был холодный, сырой и тяжелый. Развязал завязки, а потом перевернул мешочек вверх дном, вытряхивая содержимое обратно в сундук. Посыпались кольца, которые раскатились по поверхности кожаных мешочков. Я взял в руки одно из колец. Оно выделялось среди остальных — в него был вправлен огромный, невероятной чистоты бриллиант, имевший форму капли. Бросив его обратно, взял другой мешочек, явно легче по весу. В нем были драгоценные камни. Потом были мешочки с цепочками, кулонами, тяжелыми золотыми браслетами. Снова наклонился и откинул крышку второго сундучка. Тускло блеснули золотые монеты разной величины. Золото наполняло его до краев. Я оглянулся на притихших людей.

— Ну что, господа хорошие, кто тут говорил, что клад хана Кучума детские сказки?!

— Так это…гм,… кто ж такое знал, — неуверенным голосом ответил мне урядник.

И снова наступила тишина. Люди смотрели на богатство как на чудо и не верили своим глазам. Наверно с минуту длилось это молчание, пока в полной тишине не раздался негромкий и удивленный голос одного из братьев, Фомы: — Это все, что настоящее золото?

После его нелепого, почти детского вопроса, все разом засмеялись. Причем так, что слезы на глаза наворачивались. Сказалось накопившееся нервное напряжение.

Когда все было вытащено наружу, я произвел полную ревизию сокровищ. Третий сундучок был с монетами, как и его собрат, только здесь золото было перемешано с серебряными монетами. Четвертый был поменьше своих братьев, скорее всего, он был когда-то красивым резным ларцом, сильно испорченным лежанием под землей. Здесь лежали золотые и серебряные женские украшения, брошки, серьги… В четырех кожаных мешках была золотая и серебряная посуда — тарелки, блюда, бокалы, подсвечники. Еще в одном был лом драгоценных металлов. Эфесы шпаг, мечей, ножей, два десятка слитков золота и серебра. В шестом — золотые статуэтки и диковинные фигурки, выполненные из золота и серебра. Самый большой сундук был заполнен самым разнообразным оружием, в богатом исполнении. Мечи, сабли, кинжалы, шлемы и доспехи.

Вечером, народ, несмотря на усталость, ел без особого аппетита, разговор вертелся вокруг сокровищ, да и взгляды постоянно скрещивались на сундуках и мешках, сложенных в трех метрах от костра. Несомненно, у всех на языке вертелся один и тот же вопрос, но задал мне его молодой и смешливый Трофим Казанец: — Теперь, вы, стало быть, богач, Сергей Александрович?

— В какой-то мере, Трофим. Все эти сокровища пойдут в государственную казну, там их опишут, положат в государственную казну, а мне потом выплатят какую-то часть.

— А если бы вы сами по себе приехали, то как? — спросил меня один из братьев — проводников.

— Честно говоря, не знаю. Скажу только одно, к богатству я, скажем так, равнодушен.