Цепной пес самодержавия (СИ)

— А что у тебя там? — поинтересовался Михаил.

— Пирожки с мясом и телячьи котлеты с жареной картошкой. Из ресторана.

— Сначала пару рюмочек под закусь, а потом можно и горячее. Ты как, Саша?

Мартынов согласно кивнул головой, соглашаясь с приятелем.

— Прошу за стол, господа.

В этот момент Пашутин неожиданно спросил меня: — Сергей, разговор у тебя ко мне серьезный или до завтра подождет?

«Проницательный, чертяка».

— Серьезный, но может и до завтра подождать.

— Господа, вы можете поговорить тет-а-тет, я подожду, — отреагировал на наш диалог полковник.

К этому моменту я уже вспомнил, кто такой господин Мартынов. Начальник Московского охранного отделения.

«Похоже, судьба мне ворожит».

— Александр Павлович, думаю, вы нам помехой не будете. Сядем за стол, господа. Разговор наш, думаю, будет недолгий,… если, конечно, не будет много вопросов.

При этом я, не сдержавшись, усмехнулся, видя любопытство, написанное крупными буквами на лицах своих гостей.

— Говори, Сергей, раз начал, — не выдержав моей паузы, подтолкнул меня к объяснению, Пашутин.

— Нужен человек, господа, который сможет профессионально и объективно пояснить, что необходимо министерству внутренних дел и жандармерии, чтобы навести порядок в стране.

После моих слов удивление гостей достигло предела. Они переглянулись, словно старались выяснить друг у друга, верно ли то, что они сейчас услышали.

— Сергей, ты что, собираешься в министры?! Речь для царя готовишь?! — попробовал пошутить разведчик.

— Почти угадал.

— Брось! Не смешно.

— Это не шутка.

Разведчик бросил на меня недоверчивый взгляд, в котором читался вопрос: кто ты такой, бывший поручик Богуславский? Вроде я тебя неплохо знал, а теперь… уже в этом неуверен.

— Сергей Александрович, что вы имеете в виду под порядком в стране? — как бы вскользь поинтересовался начальник московской охранки. Было видно, что до этого он расслабился, готовый кутнуть в мужской компании, но сейчас снова подобрался и смотрел на меня цепким и испытующим взглядом.

— Всерьез разобраться с внутренним врагом, с так называемыми демократическими партиями.

— Внутренним врагом, — повторил за мной задумчиво Мартынов.

Некоторое время стояла тишина. Пашутин, бросив на меня несколько взглядов, в которых смешалась настороженность и любопытство, сейчас смотрел на полковника, в ожидании, что он скажет. Его можно было понять, я снова повернулся к нему доселе неизвестной стороной. Начальник московской охранки с тем же настороженным любопытством смотрел на меня, пытаясь понять, что собой представляет этот атлет с каменным лицом, но так ничего для себя не определив, почувствовал легкое раздражение.

— Интересное сравнение. Правда, весьма жесткое, на мой взгляд, — наконец прервал молчание Мартынов. — И что более странно, так это слышать подобные слова от вас, поручика-артиллериста в отставке. Вам-то эти партии, чем насолили?

— Александр Павлович, я поинтересовался чем-то секретным?

Полковник только открыл рот для ответа, как вмешался Пашутин:

— Если я правильно его понял, Саша, то эти разъяснения ему нужны для государя.

— Господа, надеюсь, это не шутка? Я люблю розыгрыши, но не те, что касаются моих служебных дел.

— Я похож на шутника?

— Гм! На шутника вы не похожи. Но у меня в голове просто не укладывается… Вы, политический сыск и император. Согласитесь, это все весьма странное сочетание. Даже я бы сказал, весьма необычное, по своей сути. Вы, Сергей Александрович, позвольте вас спросить, кем при дворе государя…

— Саша, это не тот вопрос, который следует задавать! — перебил его Пашутин. — И поверь мне: Богуславский слов на ветер не бросает!

Жандарм с удивлением и какой-то настороженностью теперь посмотрел на своего приятеля. Почти так же, как тот несколько минут назад смотрел на меня.

— Знаешь, Саша, — снова заговорил Пашутин, видя удивление и настороженность своего приятеля. — Я вот давно знаю Богуславского, а все равно он находит, чем меня удивить! Так что уж про тебя говорить!

Следующую наступившую паузу прервал уже я:

— Если вы ждете от меня объяснений, Александр Павлович, то их не будет. Теперь давайте вернемся к моему вопросу.

— Не знаю, что и думать. Подполковник Пашутин хорошо вас знает, а я привык доверять его мнению. Хорошо. Тогда я вам кое-что расскажу, господа, и вы поймете, почему именно этот разговор вызвал мое недоверие и недоумение, — полковник выдержал паузу, а потом продолжил. — Недавно, господа, я подал срочный рапорт по начальству о намечающемся заговоре членов Думы против монархии. В нем указаны конкретные люди и планы заговорщиков. И что же? Прошло уже восемь дней, как моя бумага ушла в Департамент полиции. Вот теперь приехал по делам, а заодно думаю узнать о судьбе моей докладной записки, которая, почему-то мне так кажется, никого, кроме меня самого, не интересует. Кстати, у меня здесь с собой есть копия показаний одного тайного агента. Я покажу вам только один лист. Думаю, ничего страшного не будет, если вы его прочитаете.

Полковник достал из портфеля папку. Раскрыл, пошелестел бумагами, а затем достал листок и протянул мне: — Извольте, господа.