Цепной щенок. Вирус «G». Самолет над квадратным озером

Если мне удастся открыть клапан… Если мне удастся спровоцировать поток крови, повернуть его в другое русло, так, чтобы эта медленная резня преобразилась в открытую бойню, меня заметят. Меня заметят те, кто управляет. Если мое действие будет тонким, но явным, а результат будет достигнут, они обратят на меня внимание. Человек, способный к превращению малой крови в большую, — это человек способный к управлению!»

Ли вошла. Заглянула через его плечо. Присела на постель. Голова ее была повязана полотенцем.

— Ма, у меня к тебе большая просьба.

— Ну?

— Никогда не заглядывай в мой дневник! Я тебе сам его покажу… Потом!..

— Не буду! — сказала Ли и прилегла. — Давай спать! Я устала…

Ник немного посидел, глядя в окно, на яркое голубое небо, на купол храма, зависший в этом небе, потом закрыл занавески и опустился на свою кровать. Ли уже спала, это было ясно по ее ровному, громкому дыханию.

В полутьме приподнималось над подушкой ее спящее лицо. Можно было разглядеть, что крестик выпал и лежит рядом между растопыренных пальцев. Ник не запомнил своего сна, от сна сохранилась только какая-то сладкая путаница. Танцплощадки не слышно. Понятно, что уже ночь, но какая ночь? Ночь только началась или уже близко к рассвету?

Поднявшись с кровати, Ник отодвинул занавески. Над двором горел только один фонарь. Черный купол храма лишь чуть-чуть обозначился на совершенно черном беззвездном небе. Тучи не видно, но она низко. Он поискал глазами луну, должна же где-то пробиваться она сквозь облака, ну хотя бы намек. Не нашел. Спящие собаки, разбросанные по двору, лежали так же, кажется, в том же порядке, что и накануне. Он поискал часы, нашел их у себя на руке (надо же было так устать, что забыл раздеться), поднес сперва к уху, потом к глазам. Часы тикали, часы показывали два часа ночи.

Он никак не мог сосредоточиться, просто стоял у окна, смотрел на спящих собак и почему-то улыбался. Окна турбазы, обращенные во внутренний двор, были темны. Набесились туристы на танцплощадке, напились сладкого вина и заснули все. Единственное окошко светилось в первом этаже слева. Ник сосредоточился на нем. Он попытался угадать, почему туристы в этой келье не погасили лампочку.

По двору прошел высокий старик. (Он появился, кажется, из полуоткрытой двери храма.) Медленно, отдаваясь эхом, простучала его палка. Стук палки следовал за стуком сапог. Когда старик прошел под самым фонарем, Пик разглядел серебряную бороду, неестественно грязный зеленый костюм: длинная куртка, вздутые на коленях raлифе, а сапоги начищены — черные с узкими носками.

— Это ты? — спросила Ли за спиной.

— Ну!

— Ночь, что ли?

— Ночь! Спи, ма, два часа…

Она громко вздохнула, повернулась на другой бок, через минуту стало понятно: она опять спит. Старик ткнул своей палкой в одну из собак. Собака тихо заскулила, поднялась, немножко отошла и снова легла. Старик что-то сказал сам себе не по-русски, что — не разобрать. Он постоял в середине двора и двинулся в сторону внешних ворот.

«Я забыл за всеми этими красотами посмотреть, уехала дурочка или не уехала… Девочка Таня! — припомнил Ник и испугался собственной мысли. — Кажется, я кого-то сегодня предал! Нужно было над ней стоять, пока чемодан собирает, и пинками!.. А я ее даже не искал. Что если она еще жива? Что если она еще здесь, в монастыре? Я не знаю номера ее комнаты. А что если она уже плавает молча где-нибудь под волнорезом или в голубом озере?»

Свет в единственном окошке мигнул и вспыхнул сильнее. На занавеске появилась тень. Внутри кельи включили дополнительно настольную лампу.

«Кто включает лишний свет? — спросил у себя Ник, он еще окончательно не проснулся, он еще улыбался. — Лишний свет включает трус! Это девочка Таня боится!»

Все двери оказались заперты — и дверь на улицу, и дверь в другой корпус. Конечно, можно было пройти и внутренним коридором. Но он сначала не сообразил, а чуть позже не захотел терять времени. Первую дверь он преодолел, недолго повозившись с замком, перед второй оказался бессилен. Минуту постояв, Ник подошел к светящемуся окну. Поднял руку (рама начиналась чуть выше его роста) и костяшками пальцев постучал.

«Лучше ошибиться, чем не попытаться!»

— Не нужно… Ну пожалуйста… — ее голос прозвучал как через подушку, сдавленный, тихий.

— Таня, это я, Николай!

В комнате что-то упало. Быстрые шаги босых ног. Занавеска отлетела в сторону, и он, отступив на шаг, увидел за стеклом ее бледное лицо.

— Открой мне… — сказал Ник. — Дверь корпуса заперта, я не могу войти. Почему ты еще не уехала?

— Потому что дура!

Занавеска опустилась, и через пару минут щелкнул замок на двери, ведущей внутрь корпуса. Дверь приоткрылась, девочка поманила рукой.