Цепной щенок. Вирус «G». Самолет над квадратным озером

«Если схватить автомат, то я успею убрать несколько человек, нужно только снять автомат с предохранителя… Нужно только не очередью, нужно одиночными… В упор, в голову, я успею!..»

Она умела хорошо стрелять, сначала учил Александр, позже, уже в Москве, был профессиональный учитель. Девяносто пять из ста на стенде.

— Сфотографировалась? — спросил сидящий по левую руку пьяный мерзавец. (Даже имени сразу не припомнить, какая мразь!)

— Девять на двенадцать! — сказала Мира и опрокинула себе в рот, как водку, остывший кофе. — На документы!

— Да? — на нее смотрели тупые пьяные глаза. — Документы! — пьяная морда распалилась в безобразной улыбке. — Паспорт? — спросила морда. — Фото на русский паспорт?

— А что, водки нет? — Мира взяла двумя пальчиками бутылку за горлышко.

— Нет! Водки нет… И паспорта твоего тоже нет. — К ней через стол, прилепливая потную пятерню к белому пластику, склонилась еще одна рожа. — А зачем тебе паспорт? Убежать хочешь? — Пятерня отлепилась от пластика, и перед глазами Миры запрыгал длинный темный палец. — Не убежишь!

«Нельзя, — сказала себе Мира. — Нельзя стрелять… Если я их перестреляю, никто не сможет уйти. Чуть позже. Потом… Если потом будет случай… Не сейчас… Сейчас нужно сдержаться! Но как сдержаться?!»

— Вина дайте! — сказала она и, преодолев приступ тошноты, протянула руку, погладила кончиками пальцев тыльную сторону темной руки. — Фазиль… Я хочу выпить!

— Выпьешь! — оскалилась рожа. — Перед боем. — Он откинулся на стуле, и металлические ножки под его весом поехали назад. — Ты думаешь, что мы жадные? Ты думаешь, мы тебе перед атакой водки не нальем!

Солнечный блеск был везде: на белых столах, на полу, на крышах коттеджей. В мутных глазах «мальчишек» тоже плавало солнце. Мира щурилась, чувствуя, как подступают слезы.

Подошел Йорик, что-то зашептал на ухо Фазилю. Мира отвернулась. Возле окошечка раздачи топтались два мальчика, совсем дети, в белых рубашках.

— Да, — сказал Фазиль. — Пусть идут…

— Уйдут? — удивился Йорик.

— Ну не совсем… Не нужно здесь… — Фазиль неприятно поморщился. — Пусть уйдут, но пусть недалеко уйдут…

Мира подсчитывала присутствующих на веранде, отмечала, как далекие мишени. Чтобы точно стрелять, нужно избавиться от злости. Нужно стать холодной. Мальчики взяли кофе и уселись лицом друг к другу за свободным столом. Таких же мальчиков с такими же светлыми сосредоточенными лицами Мира видела в Москве, только те мальчики были не в белых, а в коричневых рубашках.

— Не на глазах… — Фазиль повысил голос. — Не на глазах!

«Перед боем мне дадут выпить… — подумала Мира. — Перед каким боем?..»

Она вспомнила. Вспомнила, и злость сразу прошла. Она оценила собственную руку, вытянула пальцы. Жутковатый древний обычай: для оживления боя грузины накануне ночью переходили границу и тихо крали нескольких женщин у противника. Перед атакой женщин раздевали донага и плетьми, как скотину, гнали впереди себя.

Мира вспомнила, для чего ей сохранили жизнь. Вытянутые пальцы не дрожали.

— Все понял! — сказал Йорик и исчез за солнечным блеском.

Мальчики в белых рубашках склонялись друг к другу над столиком, можно было подумать, что они сейчас нежно поцелуют друг друга в губы. Мира пересчитала мишени. Человек пятнадцать, не больше. Туристов, русских отдыхающих, — двое: старик и девушка. Остальные вполне заслуживали смерти. Один автомат лежал на столе, другой у ног на полу. В окошечке раздачи приплясывала, выглядывала наружу полная физиономия.

— Я хочу тебе кое-что сказать, Фазиль! На ушко!

— Давай!

Он наклонился через стол, коричневые мутные глаза оказались прямо перед ней.

«Теперь! — подумала Мира, ощутив лишний толчок собственного сердца, ощутив, как вдруг намокло платье у нее на спине. — Все равно их убьют… И меня… Теперь!»

Лохматая сытая собака, пришедшая сюда за Мирой, крутилась возле окошечка раздачи, потом вышла на середину белой площадки и лениво прилегла. Вытянула лапы, закрыла глаза.

Глядя на собаку, Мира взяла за волосы тяжелую мужскую голову, приподняла и сильно ударила Фазиля лицом о стол. Следующим движением наклонилась за автоматом, сняла его с предохранителя.

Вторая рожа за столом осела будто. Сквозь пьяный пот на темном лице проступил ужас. Первая пуля в лоб. Он отлетел вместе со своим стулом. Вторая пуля в затылок, припечатанный к столу.

Мира повернулась. Мальчики в белых рубашках были уже на ногах. Как в тире: сначала левого в белую грудь, потом правого в белую грудь. Их отбросило, как куклы на резиночках, назад, но без единого крика. Наверно, она каждый раз попадала точно в сердце.

— Всем сидеть! — сказала она, медленно отступая к выходу. — Не двигаться… Одно движение, и я стреляю…

«Если удастся вырваться на пляж… — подумала она, слизывая с губ горячую соль. — Если удастся их отвлечь?..»

Слева подвинули неосторожно стул. Собака проснулась и поднялась, заскулила.

— Тихо! — крикнула Мира.

Она опустила ствол и опять выстрелила. Собака удивленно качнулась (окровавленная голова как-то неправильно скосилась вбок), постояла секунду на дрожащих лапах и упала на то место, где только что спала.