Цепные Псы Россы (СИ)

— И что? — Егерь всматривался в размытую картинку, но видел только мутную воду, точно в банке с водой развели грязь.

— Там кто-то есть. По показаниям получается большое скопление живых объектов небольшого размера. Словно кто-то стаю рыб запустил к нам в туннели.

— Откуда там могут рыбы взяться? — удивился Егерь.

— Вот и я о том же. Туннели залиты протравленной водой, там не может ничего живого быть, но оно там есть и движется весьма осмысленно.

— И давно вы все это наблюдаете? — поинтересовался Егерь, разглядывая таблицу с показателями биологической активности.

— Где-то уже часа три как, только есть основание предполагать, что эта живность в наших туннелях уже давно. Сначала она была в латентном состоянии, потом стала развиваться и расти. Что скажешь, Егерь? Ветер опять учуял гадость, везет мне на всякую помойку, — печально закончил он.

— Естественным путем в нашей отраве даже микроб не может завестись. Яд суров настолько, что все убивает. По сути вода нулевой становится. В ней нет ничего живого. И если то что я перед собой вижу, это не обман зрения, то надо отдать тебе должное, ты такую помойку учуял, какой еще ни разу до этого до тебя ветер не доносил, — сказал Егерь. — А самая главная беда, что мы вынуждены тихо сидеть и ничего не делать. Туннели закупорены. В них выйти, охранный периметр нарушить. Быть может, те кто рыбок в наш пруд запустил, только этого и ждут.

— И нам остается только ждать и наблюдать за развитием событий, — подвел печальный итог Ветер и устало потер глаза.

Выглядел он неважно. Егерю стало жалко его, и, не взирая на то, что он сам не выспался, предложил другу:

— Ты устал. Может пойдешь, немного поспишь?

— Спасибо конечно, только вот если кому и отдыхать, то это тебе. Я что не в курсе, что ты часа четыре назад в поселок приехал с охоты. Говорят, неплохо поохотились.

Егерь внимательно посмотрел на улыбающегося Ветра и в его карих глазах он увидел огонь гибели. Егерь моргнул и это ощущение пропало, оставив горькое послевкусие.

— Нормально. Мясо много, на зимовку хватит. Часть добычи завтра, послезавтра к Прелату отправим. Им тоже зимовать надо. В этом году знатно заготовились.

Егерь смотрел на Ветра и в первый раз за последние двадцать лет он задумался о том, что потерял, избрав путь горевана.

Его звали Миремир, и он родился далеко отсюда в прибрежном городе Лиссе, далеко на юге летианских владений. Егерем его назовут потом, в другом мире, в другой жизни. Он родился в обеспеченной семье, владевшей собственным трехэтажным домом на земельном участке в элитном районе города, тремя автомобилями и солидным счетом в банке. Его отец занимался производством оружия, состоял в совете директоров крупного оборонного предприятия. Мама занималась домом, благотворительностью и политикой. Она неоднократно избиралась в Городскую Думу, где возглавляла Совет Попечителей, занимавшийся проблемами образования и медицины, благотворительными организациями и фондами.

С детства Миремир впитывал в себя взрослые разговоры и споры. У отца часто собирались влиятельные и умные люди. К маме заглядывали сослуживцы. Он рос в атмосфере типичной летианской семьи, с пеленок впитывал в себя неприязнь к гореванам. О гореванах друзья мамы и отца говорили чаще всего. И в основном говорили плохо, как о животных, пытающихся уничтожить их летианский уклад жизни и самих летиан. Врачи и ученые, приходившие в гости к маме, доказывали на основе медицинских исследований, что гореваны не имеют развитого головного мозга, по своему уровню развития они не далеко ушли от обезьян, и руководствуются в своих поступках инстинктами и накопленным генетическим опытом. Они рассуждали о социальной и биологической опасности гореванов. Деловые люди, приходящие к отцу, соглашались с ними, добавляя что к гореванам нужно относиться снисходительно. И не в коем случае нельзя поддаваться на пропаганду радикалов, предлагавших уничтожить популяцию гореванов. Нельзя убивать хищника за то что он хищник, нужно обезопасить себя от него, а еще лучше использовать его, проводить генетические эксперименты и выводить полезных обществу летиан шурале.

Миремир никогда не видел живого горевана, но они стали составляющей частью его жизни с ранних лет. Его отношение к гореванам изменилось внезапно, когда ему исполнилось двенадцать лет и помог этому гражданин Парвус, ставший частым гостем отца.