Цепные Псы Россы (СИ)

— Тоже из ваших гореванов сделано? — спросил Поль грубо, на деликатность у него не осталось ни сил, ни желания.

— Шурале делают не только из гореванов. Иногда их творят из лишенцев, а этих…

— Костяных, — подсказал Дизель.

— Пускай будут костяные, их создали скорее всего из волков, или азуров. Из животных одним словом.

— Откуда здесь могут возникнуть шурале? — спросил Поль.

— Не знаю. Я ничего не понимаю. В наших подземельях не может быть шурале. Только в том случае, когда мы их приводим сами. А тут их много, очень много. Мне это не нравится. И этот постоянный грохот со стороны города. Он напоминает мне…

— Бой. Там ведутся бои, — Поль озвучил то, о чем они оба боялись даже подумать.

— Кто-то напал на город Прелата. Да чего тут темнить. Кто-то. Что-то. Это летиане. Лишь они могут напасть на нас, — только тут Поль увидел, что Таус Мыу нервничает, только искусно это скрывает, пряча в себе, чтобы никто не заметил. Скрытность, одна из природных черт гореванов.

— Раньше такое было? — спросил Поль.

— Если ты о прорыве в города, то да, раньше такое случалось. Только чаще всего находили наши маленькие поселки и города, граничные форты, никогда еще летиане не пробивались в город Прелата. Ведь подумать страшно, его жизнь под угрозой, а мы тут с тобой сидим. Если он умрет… — Таус Мыу прикрыл лицо руками, словно оплакивал кого-то.

— Что будет? — тут же спросил Поль и повторил вопрос. — Если он умрет, что будет?

Но Таус Мыу ему не ответил.

— Ладно. Давай вставай. — Потребовал Поль и стал собираться. — Дорога не близкая

Натягивать вонючие носки на ноги было неприятно, но другого выхода не было. Армейские ботинки казались налиты свинцом, но других нет. В рюкзак словно навалили кирпичей, но бросать нельзя. Там самое необходимое, и заготовленный Таусом провиант. Автомат оттягивал руки, но без оружия в этих катакомбах приманивать к себе смерть. Каждый шаг по ощущениям как последний.

Поль пошел вдоль затопленной площади с безликим памятником. Таус остался сидеть на месте, но через некоторое время все же присоединился к нему.

Они шли молча. Говорить было не о чем. Поль представлял, какой кавардак сейчас творился в голове у Тауса Мыу. Он уезжал из сильного, скрытого от посторонних глаз гореванского города, а возвращался в полуразрушенное умирающее поселение. Воображение часто рисует самые страшные картинки, хотя они сильно разнятся с реальностью.

Дизель, печатая шаг, шел вперед, и настороженно озирался по сторонам. Его взгляд метался от выбоины окна, к дыре в стене, к груде кирпичного мусора и к высокой крыше уцелевшего здания. Он искал опасность, не видел ее, но чувствовал, что она где-то рядом.

Чутье его не подвело. Из дырки в полуразрушенном доме на Дизеля прыгнула рыжая тварь, размером с медведя. Она сбила его с ног, навалилась сверху, оскалила пасть и дыхнула смрадом.

Прозвучал одиночный выстрел и тварь завалилась на спину. Выбравшись из-под нее, Дизель осмотрел мертвое животное. Оно и вправду напоминало медведя, только с длинными мощными задними ногами, позволявшими ей ходить на задних лапах и костяным гребнем шипов вдоль всего позвоночника. Поль обернулся на улыбающегося Тауса Мыу. Автомат тот держал дулом на плече.

— Зря ты стрелял, — сказал сухо Поль.

И как в воду глядел.

Глава 2 На свободу

С утра зарядил проливной дождь, заколотил по крыше барака, будя его обитателей. Гореваны просыпались недовольно ворча, щуря подслеповатые глаза, ёжась от утреннего мороза. Вяло ругались, ведь дождь разбудил их на полчаса раньше побудки Будильника, ещё одна лагерная традиция.

Будильник каждое утро был новым. Его выбирали из числа лишенцев или гореван, назначенному будильником давался день отдыха, он вставал на час раньше чем остальные, после побудки не везли вместе с остальными на работы, а оставляли в бараке с правом передвижения по территории резервации. Такое послабление летиане допускали потому, что каждый вечер после своей побудки, Будильника нещадно избивали за то, что он лишил их права прожить этот день иначе, чем все остальные дни. Появилась такая неписанная традиция. Гореваны почти и не трогали Будильника, если он был из их барака, зато лишенцы вымещали всю свою злобу на жестокую судьбу, на несправедливость жизни и за недодрёманные часы и минуты.

Узнав о Будильнике, Никита сразу же подумал: «Вот он выход на свободу, пока никого не будет, можно попробовать не на нарах дрыхнуть, а дать дёру за колючку». Только в тот день, когда ему выпала участь Будильника, Горец убедился, что охраняют почётного Будильника построже чем инкубаторы, или разрабатываемый карьер. Он хоть и разгуливал по всей Резервации, его никто не трогал, и не обращал на него внимания, но постоянно находился у всех на виду. Он все время чувствовал на себе чужой тяжелый взгляд, осматривался по сторонам, пытался найти чужака, но никого не видел. К тому же даже если у него получится сбежать в статусе Будильника, то кто позаботиться о Стежке, Марке и Говоруне. Оставить их в Резервации, Никита не мог, если уж бежать, то всем вместе.