Цепные псы Россы

«У тебя же нет своего даль-проникателя!»

«Своего нет. Но доля в ‘Арго’ у меня имеется, могу на нее поспорить».

«До ‘Арго’ еще добраться надо, а выиграть я могу сейчас», – возразила она.

«Ничего, свои люди, сочтемся!» – усмехнулся Никита.

«Тогда иди за мной!» – в приказном порядке потребовала Таня.

Ежонок бегло осмотрелась по сторонам и, кажется, определилась с направлением. Она повернула направо и уверенно зашагала вдоль тюремного ангара. Точно и впрямь знала, в какой стороне свобода. Ее уверенность вызывала сомнения, лишь любовь и уважение сдерживали Горца от сарказма.

Меж тем Ежонок завела его за тюремный ангар. За ним открылся пустырь, вдалеке виднелись новые ангары. На пустыре ровными рядами стояли мусорные баки зеленого, красного и черного цветов, образуя ухоженную мусорную улицу. По ней они и зашагали дальше.

Никита упорно молчал, хотя его так и подмывало спросить, куда они, собственно, идут и почему именно в эту сторону, а не в противоположную. Но он сдерживал себя, хоть и понимал, что у них нет права на ошибку. Еще час-два и Сортировка начнет просыпаться. Сменщики придут в тюремный ангар и обнаружат бесчувственную охрану и пропажу особо ценных арестантов, тогда на территории поднимется такой шухер, что прорваться на свободу можно будет разве что с боем.

Помоечный пустырь закончился разлинованным плацем с памятником неизвестному летианину. Судя по всему, весьма популярной личности. На постаменте в виде штабеля срубленных деревьев стоял, заложив руки за спину, высокий поджарый летианин с бородатым лицом и колючими, неприятными глазами. Он был одет в походную военную форму, помятую и грязную. Еще Никите запомнились деревья, на которых стоял летианин. Из каждого ствола выдавались вперед тысячи мерзко лыбящихся, страшных лиц. Того и гляди, если они вырвутся из оков дерева, учинят какую-нибудь подлость. Возле постамента лежали свежие красные цветы.

Ежонок ускорила шаг. Она старалась поскорее миновать плац и уродский памятник. Других чувств, кроме отвращения, творение местного скульптора у Никиты не вызывало. Проходя мимо, он увидел надпись на постаменте и попытался ее прочитать, но не получилось. Хотя все буквы были знакомы, но они упорно отказывались складываться в понятные слова. Похоже, они еще и читать здесь не научились. Ничего не скажешь!.. Почувствуй себя младенцем!..

Ежонок обогнула памятник, пробежала мимо клумб и остановилась возле закрытых стеклянных дверей. Она обернулась к Никите и протянула ему пластиковую карточку, извлеченную из кармана.

«Что это за штука?» – поинтересовался он, взяв карточку.

«Нужная вещь. Сейчас увидишь!»

«Куда ты меня ведешь?» – насторожился Никита.

«На заклание, – с серьезным видом сообщила девушка, но заметив его хмурую физиономию, улыбнулась и ехидно спросила. – Ты что, считаешь, что я тебя назад в руки к этим летианам приведу или к мозгоклюю в гости, или в камеру пыток? Откуда такое недоверие?»

«Не нравится мне просто идти, не зная куда и почему!» – отрезал он.

«Хорошо, у тебя в руках карточка доступа к воротам. При ее помощи мы сможем выйти в город через служебный вход. Все очень просто. А карточки я взяла у охранников. Им они пока ни к чему».

«Откуда ты все это знаешь?! – удивился он. – Ты ведь шла не абы куда, а зная, что здесь увидишь».

«Никита, ты иногда меня своей правотой просто поражаешь! А вот с догадливостью у тебя совсем хреново…»

«Не ругайся», – попросил Никита.