Цепные псы Россы

Горцу и прежде доводилось гостевать в камере. Он никогда не славился покладистым характером. А за кривой взгляд в свой адрес мог раньше и в бараний рог свернуть, за что неоднократно и платил свободой. Он и в армию-то попал из-за дурного характера, не смог сдержаться и ответил на гнилое слово. Один известный подлец посмел в шумной компании усомниться в его, Горца, физических и умственных способностях, а он не смог себя остановить. В завязавшейся потасовке не сдержался и, вместо того чтобы наглецу просто лицо набить, сломал ему шею. Получилось случайно, но поди это объясни его родителям, влиятельным и уважаемым людям в их захолустье. По их воле Никиту могли заживо похоронить на урановых рудниках в поясе Кортеса, и никто бы и не вспомнил о его существовании. Но, на счастье Никиты, в тюрьме, куда его бросили, набирали рекрутов в космический десант. Горец раздумывать не стал и подписал все необходимые документы. Так он избежал правосудия и оказался в самом кровавом пекле в обитаемой галактике. Их подразделение бросали во все горячие точки. Туда, где вскипали вооруженные конфликты, и местные власти не могли сами решить вопрос, забрасывали их для наведения порядка. Так что порой у Горца возникали сомнения, может, стоило пяток лет на урановом руднике отпахать, чем по колено в крови маршировать через миры и судьбы людей.

В армии Никите также часто приходилось сиживать в камерах. Не умел он слепо соглашаться с каждым приказом. На все у него имелось свое мнение. Дважды дослужился до капральских лычек и оба раза не задержался в звании, за дерзость его разжаловали.

Так что по части сидения за решеткой Никита мог считаться опытным человеком, чего нельзя сказать о Ежонке. Танька выглядела угнетенной. Еще пару дней назад она была свободной и летела из одной звездной системы в другую, где ее, как и остальных членов семьи «Арго», ожидало приличное вознаграждение за перевозку. Теперь у нее были свои нары, жесткие и мокрые, четыре каменных стены с зарешеченным маленьким окошком и неясная перспектива провести ближайшие пару десятков лет в плену у летиан. Если не предстояло чего похуже.

Никита не знал, как ее подбодрить, но смотреть, как девчонка мучается, не мог.

«Еж, как ты?» – позвал он ее через «разгонник».

Таня не ответила. Она сделала вид, что ничего не слышала.

Никита поднялся с нар, подошел к окну, ухватился за решетку, подтянулся и выглянул наружу. Окно выходило на задний двор складского помещения. Снаружи, из темноты пахло помоями и весной.

«Таня, у тебя не появились странные ощущения? Мне кажется, что после общения с мозгоклюем, у меня остались отрывочные воспоминания. Их мало и они фрагментарные, но это могло бы нам помочь».

«Нам пытались записать чужую личность. Сейчас я до конца ее стерла, по крайней мере, все управляющие механизмы, но кое-что осталось. И это напоминает легкую форму шизы. Иногда мне кажется, что этот ужасный мир – мой собственный, а все остальное – папа, ‘Арго’ – это глюк системы, мои воображаемые друзья. И тебя тоже не существует».

«Еж, ты не должна поддаваться. Мы справимся с этой хренью. Все у нас с тобой будет замечательно!» – пообещал он.

«Никита, ты сам-то себе веришь? Мы на планете, черт знает, какой планете, мы даже не знаем, где находимся, и никто не знает, что мы тут. Так что на спасательную экспедицию рассчитывать не стоит. Правда, в нашем случае на нее вообще рассчитывать не приходится. Никто не станет искать даль-перевозчиков. Дорогое удовольствие. А теперь мы еще в плену. Никита, что им от нас надо? Почему они нас держат в камере?»

Танька сидела, прижавшись спиной к стене, и обнимала руками колени. В темноте ее глаза блестели от слез.

«Они боятся нас».

Горец спрыгнул на каменный пол, подошел к ней и сел рядом.

«Они нас боятся. Поэтому не знают, что с нами делать».

«Зачем нас бояться?! Мы же пришли с миром!» – удивилась она.