Цепочка распада

«Не весь пасьянс ещё разложили», — подумал L-80.

— L-80, вы нас можете чем-то порадовать?

— Я?

— Ну конечно, а кто ещё. Пушкин? — хищно улыбнулась L-13. — Или вы сюда в игры пришли играть?

— Вы знаете, я не совсем понимаю…

— Давайте мы с коллегой, так сказать, сверим часы? — встрял F-26. — Думаю, мы можем начать настройку, если сядем вместе и сопоставим результаты.

Начальница вяло махнула им рукой, словно отмахиваясь от невидимой мошкары, и продолжила смотреть в монитор. L-80 выполз из-за своего стола, сгрёб в охапку ноутбук и свои заметки и потащился к выходу.

В коридоре F-26 заговорщицки подмигнул ему:

— Ну что, ловко я спас вас от неминуемого разноса, а?

L-80 только кивнул. Они зашли в соседнюю лабораторию: обстановка там несколько изменилась. Часть столов были сдвинуты в центр комнаты, на них были разложены газеты, журналы, но в основном распечатки новостных лент интернет-порталов и страниц соцсетей, с тредами комментариев. Остальные столы были заняты сотрудниками, которых L-80 в прошлый раз тут не видел. Все они увлечённо топтались пальцами по клавишам. Ему на секунду показалось, что их движения абсолютно синхронизированы, щелчки клавиш раздаются в такт, и зрачки двигаются по одной траектории, как у команды из заводных игрушек. Но через мгновение морок спал, и он поспешил за F-26, который расчищал ему место за столом.

— Садитесь, садитесь… Сейчас мы с вами разберёмся, чего там Тринашечка недовольна.

— Тринашечка?

— Начальница ваша, L-13, — улыбнулся старик. — Она у нас редкая дама в коллективе, требует особого отношения.

— Что вы имеете в виду?

— Да работа у неё вредная. Я человек традиционных взглядов, вы меня извините. Но я так скажу: не женское это дело.

— Почему? Мы же вроде тут ничего особо тяжелого не делаем.

— Тяжёлого может и нет, но…

— Она же психологией занимается, по сути. От этого ещё ни одна женщина не умерла.

— Да я не о том. Ей же детей рожать, понимаете? А тут… По сути производство с радиоактивной нагрузкой.

— Да вы смеётесь, какая тут радиация. Сидим в белом кабинете за ноутбуками.

— Что вы, ей богу, мыслите глубже. Она же, можно сказать, голыми руками токсичные продукты человеческой жизнедеятельности ворочает каждый день. Ведь она у вас непосредственно с реакцией синтеза работает?

— Вроде да… — растерялся L-80, он ещё не до конца вник в местный лексикон.

— То-то и оно… А это считай, что ураном чай закусывать.

— Хотите сказать, что её ментальные ядра тоже… Того?

— Ну как «того»… Но воздействие оказывает, конечно. Вы разве не заметили?

— А что надо заметить?

— Так в вашем отделе, считай, самая высокая нагрузка. Не обратили внимание, как коллеги себя чувствуют?

— Знаете, как-то мы пока не особо сблизились.

— А вы позамечайте. Понаблюдайте. Симптомы-то знаете какие? Ещё в записях не обнаружили, предшественника своего?

— Да там всё вперемешку.

— Поищите. Заодно и про цепи найдёте там что-нибудь, а? А то нам испытания пора проводить, начальство ругается.

F-26 похлопал его по плечу и оставил за столом, а сам стал ходить между рядов своих подчинённых, заглядывая в их мониторы и одобрительно кивая. L-80 занялся поиском.

Он забил в строке «симптомы», в результатах выдачи были строки бесконечных файлов «Новый документ …», так что он стал открывать их по очереди. В большинстве встречались всё те же выдержки из интернет-статей, с популярных психологических ресурсов, описывавшие симптомы депрессии, выгорания, пограничных расстройств. Всё это L-80 никак не мог связать ни с какими цепочками распада. Пока наконец ему не попался файл, который не захотел открываться. Программа выдала ошибку, что-то о нарушенном формате, предложив восстановить частично. Он решил, что ему не до жиру и согласился.

Итог выглядел на 90 % как набор квадратиков, рандомных символов и с десяток строчек отдельных словосочетаний, из которых L-80 попытался сложить какой-то осмысленный текст:

«Выгорание… потеря осмысленности труда… поиск путей наименьшего сопротивления… разрушение ментальных ядер в результате контакта… в том числе лавинообразная природа… математическо-психологическая модель подсчёта реакции… коэффициент… скорость распада не управляется… до определённого предела… исследования показывают отсутствие предела… вечный эффект домино…»

Последняя строчка пробрала его до костей. Красота эффекта в домино в том, что плашечки с мелодичным щёлканьем падают одна за другой — и в какой-то момент останавливаются. Из курса психологии L-80 помнил об эффекте Зейгарник: когда человек лучше всего запоминал те события, которые были не завершены. То есть психика нуждается в том, чтобы процесс был начат и закончен. Если не происходит финала, психика как бы продолжает держать эту задачу в фокусе, что отнимает определённый объём «оперативки». Вечный эффект домино — это вызывало тревогу. Конечно, словосочетание было вырвано из контекста неопознаваемых символов, неизвестно, что именно писал его предшественник и что он имел в виду.