Цербер

Поток воздуха ворвался внутрь, когда, откинув оба стопора, Михаил ударом ноги распахнул дверцу. Вертолет довершал круг, гася скорость. Винт ревел, до земли было метров двести — край леса и речка какая-то прямо внизу.

— Видишь их? Делай! Делай, а то взорвемся! Догоняющий белый «Алуэтт» издалека на фоне неба казался черным. Одинокая стрекочущая черточка.

— Там же живое, я не могу!

— Дурак! Как тех на дороге делал, ну?!

— Сорок секунд! — В салоне этих динамиков было штук пять. — Последнее предупреждение!

Звук двигателя изменился, кашлянул и вдруг совсем умолк. Только свистел воздух, рассекаемый лопастями. Без стабилизирующего винта их стало понемногу разворачивать, раскручивать, уводя вбок.

«Эта штука вся набита дистанционкой. Небось пожадничает гробить-то ее. Да и мы все-таки не пальцем деланы…»

— Давай же, черт!

В небе появился посторонний предмет. Громадная береза с листвой и вывороченным комом земли на корнях. Мгновение она висела в воздухе, а потом ухнула, все убыстряясь, вниз, в речку, подняв столб воды и грязи, как авиабомба, и улеглась поперек. Звук удара был слышен даже сквозь свист винта.

— Идиот! Не здесь — там!

Гоша уже не обращал на него внимания. Отдельно стоявшую заметную березу он вырвал просто на пробу. В следующее мгновение перед нагнавшим «Алуэттом», который начал обходить обреченный «восьмой», завис целый кусок леса. Стена деревьев, вырванных из почвы, как пучок травы, однако «пучочек» был величиной с многоподъездный дом.

Они падали вниз, пролетая десяток метров, и вновь моментально оказывались на той же высоте. Гоша вступил в поединок с силой земного притяжения. Стволы и ветви перепутывались, как спички, пересыпаемые из ладони в ладонь. Гигантский ком деревьев прыгал в воздухе, словно шарик от пинг-понга.

Михаил не видел, врезался ли белый вертолет в препятствие, потому что «восьмой» вдруг перекосило, и их с Гошей кинуло — по счастью, внутрь. Мимо пролетели носилки с почему-то так и не выпавшим из них Зиновием. Потом машина выправилась, потеряв еще высоты, но это был не обещанный взрыв. Происходило что-то иное. Их уже раскрутило вовсю.

«Падаем. Камнем падаем. Все, конец. Надо к Бате, что он?..»

Цепляясь за что только можно, он прополз к порогу кабины. Крик позади заставил обернуться.

Гоша с блаженной улыбкой взмахивал руками, будто собираясь вспорхнуть к потолку.

— Лечу! — орал он. — Лечу, кувыркаюсь! Треугольники!..

В кабине тоже было мало утешительного. Павел, как тогда в тоннеле, быстро-быстро перебирал большими руками, раздвигал несуществующий занавес, продираясь в свои влекущие пространства. Задел, не обратив ни малейшего внимания, мертвый штурвал. «Восьмой» начал заваливаться набок. Из-под приборной доски потянуло дымом.

«Вот теперь на самом деле все. Откуда же дым?»

Подтянувшись, Михаил бросил себя в правое кресло и прямо перед собой увидел вершины деревьев. Ударила, отлетела лопасть несущего винта. Страшный треск. Боль в спине и копчике. А потом

вспышка — цветы — дорога — зеленый газон — вспышка

ДА, ОТНЫНЕ ТЫ СМОЖЕШЬ ОБХОДИТЬСЯ БЕЗ МЕНЯ. ТЫ УЖЕ НАЧАЛ. ТВОЯ ПЕРВАЯ

САМОСТОЯТЕЛЬНАЯ ВЫДУМКА НЕДУРНА. ВОЗДВИГАЯ ПЕРЕД КЕМ-НИБУДЬ НЕПРЕОДОЛИМУЮ

СТЕНУ, ВСЕГДА ОСТАВЛЯЙ ЩЕЛЬ ДЛЯ ЛУЧИКА НАДЕЖДЫ…

Широко летят осколки соударений Миров, разметывают их непостижимые вихри, не упадут рядом два, чьи края бы совпали. А все же редко-редко случается и такое.

Вдруг оказываются почти в одной точке времен и пространств частицы одной сущности, способные сложиться вновь. Случайность властвует во всех Мирах.

Сущность, готовая сделаться самой собою, обрести черты иного, невозможного, а то и запретного Мира по отношению к принявшему ее, стремится к воссоединению во что бы то ни стало. Пока она расчленена, никто не в состоянии верно оценить ее. Сквозь неровные сколы не рассмотреть утраченного, части не знают правды о целом, носители осколков принимают ее каждый по-своему и не в состоянии дать единого вразумительного ответа, ибо он выше их осмысления и способности ощущать.