Цербер

- Послушай-ка, Андрей. - Она все-таки хотела довести когда-нибудь до конца их давний разговор. - Мне не по себе как-то. Я боюсь делать то, что вы все от меня... что ты от меня требуешь. Я боюсь себя отпускать. Ведь я могу... Я черт знает что могу, я и сама не знаю что. Я страшных дел могу наворотить.

- А вот мы сейчас и посмотрим, - сказал он, не отрываясь, - каких именно дел и так ли уж они страшны.

Андрей Львович был лет сорока с небольшим, худой, с абсолютно седыми волосами, розовой кожей и младенческим взглядом из-за толстых бифокальных линз. С тех пор как Елене Евгеньевне представили его в качестве ее будущего руководителя, она ни разу не слышала от него слова "невозможно".

- Ты чего, старуха, боишься? - Он внимательно пригляделся. - А чего, спрашивается, боишься? Все наши действия абсолютно законны, выполняем заказ Министерства обороны, работаем в государственном учреждении. Ты "Свирель" слупила? Слупила. Честь и хвала разработчикам новых систем на благо защиты Отечества. Перед тем "Альбатросу" мозги вывихнула? Вывихнула. Честь и хвала тем же. Сегодня первая проба на новом этапе. Чего ты боишься?

Учебной цели "Альбатрос" - собственно, это был старый "МиГ" - Елена Евгеньевна разрушила всю бортовую электронику, находясь на расстоянии в семьдесят километров. "Альбатрос" рухнул в незапланированном квадрате, чудом обошлось без жертв.

- Не знаю, - тихонько сказала она. - Боязно мне как-то, Андрюш. Может, отложим?

Андрей Львович отодвинул в сторону свой кейс, подсел рядом.

- Что-то я тебя не узнаю. Размякла ты что-то. Это из-за друга твоего вчерашнего?

Скрывать было бессмысленно. Елена Евгеньевна наклонила голову.

- Доложили мне о твоих приключениях. Неосмотрительно. Не одобряю. Что он за человек, еще предстоит выяснить, а ты... если хочешь, конечно, можно все переиграть. Но уж больно момент подходящий. И аппаратура наша на "товьсь". Соберись, а?

- Ладно. - Елене Евгеньевне стало стыдно за себя. - Можешь считать, что я уже собралась. Что от меня требуется на сей раз? Я должна утопить Седьмой флот США? Или Украины? Поджарить задницу их Президенту? Нашему? Белорусскому?

Андрей Львович облегченно вздохнул, улыбнулся.

- Такой ты мне нравишься больше. Садись вот сюда и сосредотачивайся пока. Остались последние прозвонки. Начнешь по сигналу, широким охватом.

...То, как ее нашли, выглядело, в общем, очень обыденно. Тривиально, как пишут в романах.

Позвонил давний приятель отца, кажется, заведовавший одной из тех лабораторий, где папа проводил ее осторожное тестирование. Она его едва помнила.

На чашке интеллигентского чая, куда ее настойчиво уговорили прийти, она познакомилась с Андреем Львовичем. Он был прям и недвусмыслен. Работы по изучению вашего феномена следует продолжать, сказал он. Вы имеете дело не с очередной кучкой беспомощных энтузиастов-любителей, а с мощной лояльной государству структурой. На вас лежит ответственность. Мы обращаемся далеко не к каждому. Вам будут созданы условия. Времена новые, задачи прежние. Секретность. Контракт на пять лет. Подписываем здесь.

Она подписала.

Может быть, она соскучилась по той атмосфере д е л а, которая жила в их доме вместе с папой? По настроению, по духу, которого не оказалось с приходом в дом Бусыгина? Или так своенравно заявила о себе Елена Евгеньевна-вторая?

Она подписала.

Работы по изучению... по изучению и применению, так будет вернее. Андрей Львович работал по-новому. Здесь не церемонились, как в институте у папы. Здесь выжимали все - и еще пять процентов. Елене Евгеньевне присвоили имя "Антарес".

Елена Евгеньевна, в общем, не сопротивлялась. Ей было даже где-то интересно, она только немножко боялась. Главным образом саму себя.

- Итак, мы все обговорили, - шелестел над ухом голос Андрея Львовича. Представляешь себе участок местности... карту ты видела. Скажем, с высоты птичьего полета. Поднимаешься выше, выше, пока будут различимы детали. Даешь широкий импульс по третьему варианту. Возвращаешься. Все. Хоп?

- Хоп.

- Пошла.

Глава 18

Обшарпанную "Казанку" с чихающим мотором "Москва", самым дрянным из существующих подвесных моторов, Петька раздобыл в деревне Жатвино, что напротив Ляшской стрелки, точнее, просто-напросто украл.

Поступил так Петька не из жадности или озорства, а по зрелому размышлению. Начни он спрашивать, искать, а то и сулить большие деньги - его наверняка бы отметили и запомнили, а это никуда не годилось.

"Будьте незаметными, - внушал им не раз шеф Михаил, - такими, как все. Мы не должны оставлять следов своим внешним видом, манерой поведения. Только тогда работа может считаться выполненной на "отлично", если через пять минут после вашего ухода никто не сумеет дать вашего более или менее связного описания. А коль уж приходится оставлять по себе следы, делайте это так, чтобы тому, кто вас запомнит, самому было невыгодно сообщать об этом. Классический пример: дача взятки..."